Перегной

Полоскай швырнул мне через стол тонкую пачку денег, перетянутую дешевой резинкой для волос. Я за это время как-то отвык от вида денег и теперь смотрел на них растерянно. До меня не доходило, что это, зачем и как вообще здесь оказалось.

- Толян-от, вместе с дизелем тогда привез. - Подсказал Полоскай.

Я пересчитал деньги. Разделил их на шесть равных частей. Каждую часть согнул пополам. Сложил все вместе и отдал этот потолстевший слоеный пирог обратно Полоскаю.

- На, мужикам раздашь.

Он отодвинул мою руку.

- Мужики мне и сказали, чтоб деньги я тебе вернул.

- Это почему же?

- А нахрена оне нам?

- Ну как нахрена, деньги всегда пригодятся.

- Нет уж, - засмеялся Полоскай, - не жили богато, неча и начинать. От денег от этих всё зло на земле.

- Ага, а тут рай земной. Здесь зла нет. Да?

- Ну не то чтобы нету, но без денег оно спокойнее как-то. Душу ничего не грызет.

- Нет, Вовка, я так не могу. Это же ваши деньги. Вы их заработали, вы и делите.

- Дак чё нам делать-то с ними.

- Да хоть чё. Можете Толяну заказать в городе что нибудь, в чем нужда есть - лекарства какие, вещи, одежду там.

- Еще чего. Будто так нельзя заказать?

- Так можно, но это не то, понимаешь. Это какой-то туземный обмен получается. Как в древности. А с деньгами это не обмен. Уже экономический процесс получается. С деньгами какая-то стабильность есть, универсальность. Какое-то мерило. Вот ты захочешь, к примеру, - тут я покосился на свои видавшие виды кроссовки, - захочешь ты туфли. Как ты узнаешь сколько они стоят? С тебя за них и мешок меди могут попросить и два мешка, так?

- Мне нахрен эти туфли не нужны. - Решительно возразил Полоскай.

- Да не важно, я же для примера говорю. Короче тебе говорят, Вовка, с тебя не два мешка меди, а сто рублей. Тут ты считаешь, сколько у тебя денег, - я взял одну пачку, - в ней было пять сотен, отделил одну купюру и положил ее в сторону. Вот, платишь сто рублей, забираешь туфли. Еще тебе нужно купить рубаху...

- Тоже нахрен не нужна. - Весомо заявил Вован.

- Да неважно. Рубаха короче стоит тоже сто рублей. - я отложил в сторону еще одну купюру, - а еще тебя надо куртку, как у меня.

Полоскай утвердительно затряс головой. Он давно выражал восхищение моей штормовкой.

- А она стоит - четыреста рублей. А у тебя осталось только триста. И вот ты думаешь - от чего тебе отказаться, от туфель или от рубахи, чтобы купить такую куртку. Понял?

Не надо тебе жилы рвать, искать кабеля или медь, таскать их в обмен на каждую вещь, ты же не знаешь, сколько ты меди добудешь или бобышек, верно? А сколько у тебя денег в кармане ты всегда точно знаешь. Деньги, они лучше для расчетов, для планирования. Универсальнее. Это называется экономика. Понял, нет?

Полоскай покатал во рту, из угла в угол перышко лука и заключил: "Чё то, хуйня какая-то, эта твоя экономика, Витька. Забирай-ка ты нахрен эти деньги".

Мы перепирались, судили да рядили. Я доказывал ему преимущество денег, он вяло отмахивался и отнекивался.

- Ну, хорошо, - заходил я с еще одного, как мне казалось, вернейшего козыря, - вот рябину ты у бабок собрал...

- Собрал. - Подтверждал Полоскай.

- А расплачиваться за нее чем будешь?

- А ничем!

- Как так?

- А скажу, бес меня попутал, подшутить над вами.

- А если не поймут?

- Чё это не поймут-то? Всегда понимали, а тут не пойму-у-т! Сказано же, бес попутал.

- И что, этого достаточно будет?

- Конечно.

- А чего ж тогда с меня пол деревни за тебя трясет плату?

- Ну вот, я чего и говорю, с тебя трясут - ты и плати.

С ним положительно невозможно было договариваться. Есть такие люди - с ними нужно просто дружить. Непотребствовать, охальничать, озорничать или вести беседы о том и о сём. А вести дела - нет. И они будут лучшими друзьями. И они не предадут в самую суровую и черную годину.

- Ну хоть бабе своей гостинцев или нарядов каких купишь, - не унимался я. Мы уже сходили и проверили несколько раз донки, сняли пару окуньков с крючка и теперь сидели у костра да кипятили в котелке воду для ухи.

- Не, вот это точно, нет! - отмахивался Полоскай. - Неча рожу баловать! Итак спасу нет никакого, а тут взбеленится вовсе. Я эту породу знаю. Ну их к бесу. Не суй мне больше их, не уговаривай, прошу. Не возьму я эти фантики. Ишь, чего. Дьяволова бумага. Не возьму, нет.

- Дьяволова бумага? Ты прямо как Федос говоришь. Тот то со своей паствой денег в руки не берет, потому что считает, что вся власть в мире нынче от антихриста и бумага - это знаки его.

- А знаешь, Витька, Федос хоть и урод конечно, но тут он прав. Дьяволовы знаки, точно. Все беды в мире от них. Вот как есть прав Федос. И потому давай-ка эту тему замнем. С кем угодно, но не со мной, хорошо.

Я согласился и Вовка протянул мне, как награду, миску дымящейся, золотистой ухи и стакан рябиновки. Это и была награда. Награда за просто так, за дружбу, за человечность, за понимание. Да и просто за то, что ты такой есть на белом свете и сидишь тут, возле костерка, рядом.

***