Перегной

После того как все приветствия по этикету были произнесены, Полоскай приступил непосредственно к делу. Он долго мялся и ходил вокруг да около. Обстоятельно, как доктор на приеме, он выяснил как у меня дела, как жизнь молодая и жизнь половая, как здоровье дражайшей супруги и чем она занята. Наконец мне все это надоело и я, с восковой улыбкой утомленного никчемным бытием продавца магазина бытовой техники, спросил – что угодно клиенту, может быть ему чего нибудь подсказать?

И Полоскай приступил, наконец, к непосредственному изложению проблемы.

- Дык это, Витька, я чё хочу сказать-то, тут короче такое дело, картошку-от выкопали, картохи-от нынче много, картоха хорошая, сладкая, да этот упырь-от, мироед, Толян, эдопоид грёбаный, сахару привез, да дрожжей опять же, да свекла есть, да яблоки, да ягоды туда же, в брагулю-от все идет…

- Вован, короче.

- Дак а чё короче-от? У кого короче, тот дома сидит и "отращиват", я тебе и говорю – дизель-от, генератор, у тебя "работат"?

- Ну, допустим, "работат", и чё?

- Дак как чё, - удивлялся моей непонятливости Полоскай, и продолжал нести околесицу, - брага от у нас уже давно поспела, уж скоро переспеет. Тут ведь как, тут ведь главное – удержать брагу-от. А то ведь как ебанёт! – Полоскай зажмурил глаза и было видно, что он отчетливо себе представил, как именно "ебанёт" брага. Это видение доставляло ему удовольствие, но прагматичный подход к браге, как к важнейшему из продуктов, победил и Полоскаю пришлось спуститься с заоблачных высот на землю.

- Ну? – наконец спросил он меня.

- Че, ну? Ёмана!

- Работат генератор-от?

- "Работат, работат". Дальше что.

- Дак што-што. Самогонку, значит, надо гнать.

- Дак гони, ёптыть, кто тебе мешает?

- Дак а я про чё и говорю – давай генератором-от сепаратор запустим, да ка-а-ак пизданём!

"Пиздануть", выражаясь богатым и образным языком Полоская, мне очень хотелось, но я абсолютно ничего не понимал. Наконец, путем долгих и мучительных расспросов картина стала ясна. Полоскай хотел применить новейшую, изобретенную им самим, и уже неоднократно использованную технологию самогоноварения - отжим браги через сепаратор. Для этого ему требовался электрический ток, источник которого был только один – школьный дизель-генератор. Поэтому-то Полоскай и обрадовался, узнав о смене моего семейного положения. Раньше, когда он работал школьным сторожем, Софья его постоянно отгоняла от генератора, а потом и вовсе перекрыла к нему свободный доступ. Теперь же хитрый Полоскай хотел обрести в моем лице союзника и заступника.

Это было интересно. Во-первых – интересно узнать, как с помощью сепаратора можно делать самогон, во-вторых… Во-вторых, зная пристрастие всей банды к зеленому змию, можно попробовать обернуть ситуацию в свою пользу. Можно так нагнуть хитромудрого Толяна, что мало ему не покажется. Почему бы и не попробовать?

- Где там твоя брага? - Сказал я, после долгих раздумий, Полоскаю.

Я думал, что он задушит меня в своих объятьях. Взрослый, вроде бы человек, а радуется, ну чисто как ребенок.

* * *

Щетину я убеждал долго. Только когда в третьей бутылке выгнанного Полоскаем самогона осталось меньше половины я добился от Щетины согласия «попробовать, что получиться». Но Щетине еще нужно было заручиться поддержкой всей остальной компании. Итак, в моей партии, теперь было два человека: Полоскай, который и по жизни-то был за меня горою, и Щетина, которого я, что греха таить, опоил, а потом окрылил коммерческими перспективами.

Оставалось убедить в своей правоте остальных. Щетина был лидер, причем не выбранный «председатель колхоза», который впрягся в лямку под давлением коллектива, и, проклиная всё на свете, тащит непосильный воз, а лидером по духу. То есть у него заранее, изначально, были лидерские качества, такие как ум, сообразительность, тщеславие – пускай не в выдающихся объемах, но в размерах, вполне достаточных, чтобы руководить этим стихийным сумасбродным предприятием.

Но, несмотря на старшинство и авторитет Щетины, нужно было получить одобрение артели. Такая у нас демократия. Вече, сельский сход, община, артель, семья. Всё всем миром.

Люд наш издревле привык жить общиной, держаться старины и во всем, что касается общего руководствоваться коллективным мнением, сходом. И от этого никуда. Таково наше мироощущение и миропонимание. Отсюда и цеха, и концы, и вече. Со времен новгородских на том стояли и стоять будем. Как ни обмазывай фасад штукатуркой европейской демократии - внутри все равно печь. В печи чугунки, а на печи мы лежим. И если насадить в эту почву семена красивых, чужих цветов, неизвестно еще какими ядовитыми сорняками окажутся всходы.