Перегонщик

Сергей спросил это с настолько искренним недоумением, что решительности и злости в голосе хозяина несколько поубавилось.

– Сам знаешь какую. Официантку из кафе. По телевизору за последний час два раза уже в новостях говорили, и фотку твою показывали. А девочка уже показания дала, с ней сейчас следователи работают.

– Вон оно значит как… Быстро у "Монгола" дела делаются, ведь только часа три прошло как расстались. Вот же гад, насмерть девчонку запугал, если она на такое пошла.

– "Монгол"? Когда ты хоть с ним успел поцапаться? И живой от него ушёл? Так я тебе и поверил.

– Михалыч, может ствол уберёшь? А я тебе расскажу всё как на духу, а то ещё пальнёшь ненароком, нервный ты, я это уже заметил.

– Надо будет и пальну, сиди так.

– Ну дай хоть лицом к тебе повернуться, неудобно так разговаривать.

– Ладно, садись на кровать, и не вздумай дёргаться, пальну.

– Ну что ты Михалыч всё пальну да пальну, улыбнулся Сергей, пересаживаясь на кровать и оказавшись лицом к лицу с хозяином. Михалыч сел напротив на ту самую табуретку, и ствол его карабина теперь упирался Климову в грудь. – Кто бы тебе дал пальнуть? Был бы я насильником, давно бы твой карабин отобрал и грохнул бы тебя.

– Ишь ты, отобрал. Попробуй отбери, сразу пулю схлопочешь.

– Не веришь? Сергей молниеносным круговым движением завладел оружием, мгновенно отсоединил магазин, бросил его на кровать, а карабин аккуратно поставил к стене, справа от себя и подальше от Михалыча.

На лице хозяина явственно проявились растерянность пополам с недоумением, а в глазах отразилась настоящая детская обида.