Переговорщик

— Н-н-на, — заорал Кошкин и выхватил из подсумка вместо гранаты желтый красивый и аппетитный лимон, украденный накануне в «Северном». Не раздумывая, матрос швырнул лимон в боевика и отпрыгнул за дверь. Боевики кинулись в угол за наваленные мешки с песком и закрыли головы. Кошкин, дабы не испортить лимон и уловивший краем глаза движение бородатых, прыгнул в комнату и выстрелами в голову дудаевцам завершил свою удачную шутку. Подобрал с пола лимон. Взглянул на себя в осколок зеркала, подмигнул и ринулся на зычный крик «Ко-о-ошкин, ма-а-а-атро-о-ос-с, с-сука-а-а-а, убьют — домой не приходи-и-и!»

Мотострелки выдавили оставшихся боевиков на проспект, но преследовать не стали, даже дали возможность боевикам завести свой «никчемушный» танк и отойти в глубь квартала.

Однако наглую попытку боевиков контратаковать пресекли шквалом огня. Дудаевцы, посчитав что все-таки лучше не ввязываться с поступившими с ними очень некорректно мотострелками, с уже поднадоевшими криками «Аллах Акбар», стали отходить в глубь квартала. Мотострелковый командир роты, сидевший в засаде на направлении отхода и изнервничавшийся в ожидании дорогих гостей, счастливо улыбнулся.

— Ну вот, а вы боялись, — сказал он своим чумазым бойцам. — Огонь, красавчики, огонь! — сказал, вскинул трубу гранатомета на плечо и засадил танку выстрел прямо под башню. Рядом весело и заливисто застрекотали автоматы, пулеметы и матерки солдат.

Дом был освобожден. Разведчики Степного с полчаса не желали выходить из подвала, посылая всех куда подальше, пока не подошёл Булыга и не разрешил ситуацию.

На поверхность стали выносить освобождённых пленных. Живые недоверчиво осматривались по сторонам на сновавших мотострелков, приседали от звучавших невдалеке автоматных выстрелов. Мертвые безучастно смотрели в сереющее рассветное небо. Живых осматривал медик мотострелков. Мертвых заворачивали в плащ-палатки. Булыга принял решение всех доставить в МОСН (медицинский отряд специального назначения) на аэродром.

Житкевич, вышедший на связь с морпехами, долго матерился и угрожал всяческими карами, потом что-то сообразил для себя и со всех ног ринулся докладывать вышестоящему начальству об успешном проведении операции, пока кто-либо другой не доложил раньше.

Мотострелки отправляли колонну со своими раненными на аэродром, транспортеры морских пехотинцев и БТР капитана Клешнина стали в общую колонну.

К Булыге, сидевшему на броне, подошел НШа мотострелков.

— Ну что, «переговорщики», приятно было работать!

— Вы тоже неплохи! — радостно скалясь проорал Булыга, контузия все-таки давала о себе знать.

— Дай Бог с вами еще поработать, — сказал майор, — а мы, наверно, сейчас откатимся отсюда, потому что черт знает этих парней наверху, вроде доложили, что домишко взяли, однако чувствую, что пока разберутся, сюда артиллерия полупит….

Он вздохнул и махнул рукой. Техника пыхнула солярными выхлопами и тронулась с места. Спасенный лейтенант-танкист, сидя на броне рядом с лейтенантом Степным, радостно жмурился и потихоньку жевал подаренный шоколадный батончик.

«Звукопищательная» установка на БТРе Клешнина опять зафонила и огласила окрестности бессмертным хитом про до сих пор «Белые розы».

— А-а-а-а, — заорал народ на броне, — заткните его кто-нибудь.

— Клешнин, мать твою психооперационист, перговоры закончились, выруби свою адскую машину! — прокричал замполит.

Проехали последнюю заставу мотострелков, пехотинцы помахали вслед касками и вернулись к своей немудрёной солдатской работе.

Доехали до «Северного» быстро и без приключений. Вопреки ожиданиям «верхний штаб» мозги не канифолил. Пока Булыга докладывал и непонятно для кого и чего писал отчеты, Степной передал раненных и убитых в медицинский отряд. Распрощался с танкистом-земляком и немного грустя залез на БТР к Клешнину.

— У тебя что, из музыки только «ласковая хрень»?

— Да моего бойца погибшего кассеты, я в них и не лазил. Тебя что, на музыку потянуло?

— Да как-то так, сам не пойму, грустно чего-то.

— Сейчас, — сказал капитан и нырнул в десант к своей установке.

«Мне боль мешает ран, а снизу только океан!» — выдала установка.

— Нормально, — сказал лейтенант, — поехали, замполит наверняка нас уже ждет.

Вскоре морпехи вернулись к себе в ППД. Стояли новые задачи. Был бешеный марш-бросок и занятие господствующих высот в округе. Была «простава» замполита, получившего заслуженную должность командира роты. Постоянное нытье старшины роты «Деда», который узнал о оставленных вагончиках на аэродроме и как старый отъявленный прапор, глубоко переживал сей факт.

С Северного Кавказа вернулись все — и мертвые и живые, комбат Алексей Николаевич Перегудов не оставил никого.

Из армии домой не вернулся только матрос Кошкин. В основном это была вина лейтенанта Степного. Кошкин, наслушавшись рассказов лейтенанта, летом девяносто пятого года ведя «героический бой» с экзаменаторами сдал экзамены и в августе был зачислен в ряды курсантов Высшего Общевойскового Командного Училища.

P. S.