Переговорщик

Медсестра остановилась, как вкопанная, и, пряча взгляд, принялась как-то спешно обрабатывать шею и плечо. Я все старался посмотреть, что там у меня, но увидел лишь широкий багровый шрам на ключице. Женщина ладонью повернула мою голову в другую сторону:

– Потом посмотрите. Стойте спокойно!

Да, как-то неслабо меня Сопроводитель задел. А за что? За своего напарника, или как там его? Ну, он сам виноват. Только почему я в Самаре?! Бр-р-р-р… Голова от мыслей уже распухла…

– Все. Сами в палату дойдете или помочь?

– Не, все нормально, доползу.

Медсестра помогла натянуть пижаму и довела до двери. Потом как-то неловко улыбнулась:

– Отдохните, завтра в это же время зайдете, хорошо? Глаз видит? Вроде только веко задето.

– Нормально. Все вижу, только непривычно немного, но пройдет.

– Вот и ладно. Идите.

– Хорошо. Так где мне зеркало можно найти?

Она помялась и тихо сказала:

– В конце коридора, за постом медсестры.

Я толкнул дверь и вышел.

Женщина не соврала. За столом медсестры, в конце коридора, в самом углу, была ниша в стене. И зеркало, почти в полный рост. Я сбросил пижаму на пол, оставшись стоять нагишом.

Господи…

От левой брови вниз, задевая край века, и дальше, через щеку, шли рваные багровые полосы шрамов. По шее, уходя куда-то за плечо. Поэтому разглядел только одну полоску. Я медленно развернулся, изучая разорванное плечо сзади. Врачи постарались на славу, подлатав его, как только это возможно. И лицо тоже. Спасибо, хоть глаз спасли…

– Что вы тут делаете, больной?! – раздался всполошенный голос дежурной медсестры.

– Уйди, пожалуйста… – тихо сказал я, не оборачиваясь.

– Молодой человек, не надо мне указыв…

– Да, блин! Уйди, прошу тебя! – не оборачиваясь оборвал я гневную речь.

Девушка осеклась, потом протянула руку, стараясь не смотреть на меня:

– Пройдемте в палату, а? Ну, пожалуйста… Меня ж уволят!

– За что? Из-за меня? Вряд ли. Иди, я сейчас уйду.

Медсестра тихо ушла. А я погладил шрамы на лице и улыбнулся своему отражению:

– Вот видишь, Танго, не такой уж ты и всесильный…

Костыль съехал на пол, задев меня по больной ноге. Я поднял его и пижаму, которую сунул подмышку, бросил напоследок взгляд в зеркало и пошел к палате, как есть, нагишом, чувствуя, что сейчас готов убить любого, кто встанет передо мной. Но никто не встал почему-то… Всегда так.

Юлька ворвалась в палату без стука и ринулась ко мне. Обхватила меня и разревелась. Тихонько так, тоненько, как маленький ребенок…

– Юль… ну ты чего… Юль… слышишь? Перестань, ну! – растерялся я от такого напора.

– Где ты был, Мишка? – всхлипнула она, подняв на меня мокрые глаза.

– Ну… здесь был.

– Мишка…

Она прижала мою голову к себе и опять заревела. Пришлось молча терпеть. Но видит Бог, как же я рад ее видеть! И до сих пор интересно, почему за пять недель нахождения здесь ни разу о ней не вспомнил?

– Как ты? Как ты себя чувствуешь? – немного успокоившись, спросила она.

Пробежала пальчиками по лицу, быстро так, словно запоминая. Тронула слегка шрамы, но руку не одернула…

– Больно было?

Я кивнул.

– Ну ничего. Заживет быстро! – Она быстро наклонилась ко мне, и, зажмурившись, неумело чмокнула меня в губы. Потом отвернулась и быстро слезла с кровати. – Миш, а я тебе вкусненького привезла. Будешь?

– Буду. Надеюсь, не манная каша?

– Нет.

Она быстро выложила из небольшого рюкзака свертки-пакетики и принялась разворачивать…

– Ой, а вы кто? – раздался голос удивлённый голос Дины от дверей.

Юля подскочила как ужаленная и огорченно замерла над свертками:

– А… что, нельзя, да?

– Дин, привет. Успокойся, нет запрещенного ничего. Знакомьтесь, кстати. Юля – Дина, Дина – Юля.

Девчонки церемонно кивнули друг другу, старательно пряча глаза.

– Все равно нельзя! – попробовала отстоять свою позицию Дина.

– Будешь? – спросил я, и протянул ей крупное красное яблоко, которое взял из пакета.

– Буду… – уже тише ответила она и села на стул возле кровати. – А вы Мишина сестра, да?

Юлька прыснула и замахала головой:

– Не, ну что вы… Я… Я…

– Дин, не спрашивай, кто мне Юля.

– Извините… – густо покраснела девушка.

– Да нет, все нормально. Только я и сам не знаю. Юль, ты знаешь?

– Не-а, – ответила та, старательно сооружая мне невероятных размеров бутерброд. – Но ты – Мишка. И все тут. Держи!

На этот раз засуетилась и Дина, помогая сесть повыше.

– Приятно, однако… – весело буркнул я. – Две девушки ухаживают…

– Ешь давай, больной… – вздохнула Юля, вручив мне бутерброд. – А то совсем похудел, я смотрю.

Я смачно откусил от бутерброда и довольно фыркнул:

– Во мне сто килограмм живого веса. Так что, потеря в полкило вряд ли кого обеспокоит…

Юльке разрешили остаться в палате до моей выписки. Уж не представляю, как она уговорила врача, но к вечеру в палату два мужичка втащили еще одну кровать. Сноровисто поставили у окна, переговариваясь, потом притащили матрас, тощий и бугристый, в каких-то пятнах…

– Как на таком спать? – поморщился я.

Мужики не ответили. Швырнули матрас на койку и ушли.

– Да ладно, Мишка, я уживусь, – миролюбиво сказала Юлька.

– Фиг там! – буркнул я. – На этом матрасе спать невозможно. Меняемся местами! Ты будешь спать здесь!