Переговорщик

– Уроды… кто разрешил лезть по старой трассе? На ней запретили работать! – зашипел я, и стал надевать скальные кожаные тапочки. – Рацию, быстро! И вызовите спасателей!

Страховщик метнулся к палатке с рацией, а я отобрал у инструктора все карабины и клинья, и полез по стене. За Таней.

– Я ужасно выгляжу, правда? – спросила она, пытаясь приподняться.

– О, очень ужасно! – улыбнулся я. – А эти глаза… м-м-м… ты прекрасна, я те говорю. Дай руку, Тань…

– Прекрасна, скажешь ведь… Врешь ты все, Мишечка, – попыталась улыбнуться в ответ она, и сморщилась от боли. – Мы не сможем спуститься. Сейчас дождь пойдёт. Стена скользкая будет.

– Предлагаешь сидеть тут? – Я осторожно обвязывал ее верёвкой, стараясь не задеть ее руку. – Пока они явятся – мы с тобой от воспаления легких потом загнемся. Или ты – от болевого шока. А во-вторых, кто сюда доберется? Это надо из «Спас-Центра» вызывать. И хоть они уже по дороге, всё равно это далеко от нас. Так что давай лучше попробуем спуститься. Хотя бы на уступ нижний.

Я привязал ее лицом к себе. Подергал страховочный конец, и подошел к краю расщелины.

С Богом.

Помоги мне, скала, прошу тебя…

Веревка натянулась до предела, но выдержала. Если не делать рывков, то она должна спокойно нас двоих выдержать.

– Положи мне голову на плечо, Тань, я не вижу стену…

Она послушно положила голову, стараясь держать больную руку на отлете, но я все равно умудрялся как-то задевать. Таня молча терпела. Руки горели от напряжения. Удержать двойной вес было очень сложно, но выбора не было, кроме как свободного спуска. А я ещё, к сожалению, забыл свои перчатки внизу. И совсем некстати несколько капель дождя упали на лицо. Черт…

– Мишка?

Почему-то мы вдруг застряли…

– Миш, я, кажется, зацепилась обвязкой, – подняла Таня голову.

– Чувствую.

И я растерялся. Уперся ногой в скалу и попытался подтянуться. Не вышло, стена была уже мокрой. Нога съехала, но я успел выставить колено, притормозив удар об скалу и содрав кожу. Но не помогло. Таня чуть слышно застонала и откинула голову, безвольно повиснув на мне…

– Блин… Таня! Слышишь? Тань, я не удержу нас, очнись!

Я поцеловал ее. Я целовал ее глаза, губы, разбитые в кровь, целовал неистово, как в последний раз… Нет, не ради удовольствия. В безвыходной ситуации это иногда равносильно легким пощечинам.

Она очнулась. Слабо пошевелилась:

– Больно, Миш…

– Знаю, знаю. Потерпи, только не бросай меня, я не удержусь. Давай, попробуем подтянуться, Танюшка. Ты ногами за моей спиной, я – за твоей.

– Осторожно! – снова зашипела рация на плече.

– Пошел нахрен, – зарычал я. – Раньше надо было думать…

– Не ругайся, – напряжённо сказала Таня. – На раз-два-три?

– Да. Раз… – я напрягся. – …Два… – выручи, скала, не подведи… – Три!

Я дернулся наверх в бешеном рывке. Таня тоже дернулась, вцепившись зубами от боли в мою страховочную обвязку. У нас получилось – обвязка слетела с каменного зуба. Но это только ухудшило все. Мы не удержались. И клинья, не выдержавшие двойной вес, тоже нам не помогли.

Я еще пытался судорожно схватиться за что-нибудь, расставив руки, но не вышло ничего.

– Мишка…

Я успел заметить побелевшие губы Тани и улыбнулся:

– Все будет хо…

Удар был сильным. Но я не вырубился. Помню, что обхватил голову Тани, стараясь защитить от удара о камни, выворачиваясь в полете так, чтобы она упала на меня. И почувствовал, как хрустнули кости на моей левой руке, когда мы ударились об землю, пробивая всё плечо тонким синим лучом боли. Вот тогда я почему-то подумал, что сейчас готов отдать все на свете, чтобы этого не произошло.

И пришла темнота.

Мне не было больно. Я даже удивился. Поднял голову, и зажмурился от света. Обвязки на мне не было. И Тани тоже…

Я сел, оглядываясь. Мы разве здесь были? Где горы? Совершенно ровная земля. Сухая, безжизненная пустыня. Без каких-либо намеков на холмы или горы, растительности… Завертел головой и увидел Таню, которая лежала неподалеку. И дышала. Что меня еще удивило, так это то, что на ее лице не было и намека на ушибы, которые она получила при падении.

– Танюшка…

Я подполз к ней и взял за руку. Она не отреагировала. Я осторожно тронул ладонью её щёку:

– Тань, ты слышишь меня? Таня!

Она открыла глаза, но не ответила. Потом долго смотрела на меня, протянула руку и погладила по лицу.

– Танюшка, родная… Ты жива!

Она покачала медленно головой и снова закрыла глаза.

– Ты бери её, а я его возьму.

Я резко обернулся и сунул руку за спину, туда, где у меня висел на поясе складной нож. И присел, когда увидел говорящих…

Высокие, гораздо выше меня. Какие-то одинаковые и нелепые. С большими крыльями за спиной. С белыми, без зрачков, безжизненными глазами. И с длинными, скрюченными когтями на пальцах.

– Вы… кто?! – Я все-таки вытащил нож и выставил перед собой. – Не подходи!

– Смотри-ка, – ухмыльнулся один. – Боевой. Давно такого не было.

Один из них подошел ближе и уставился на меня:

– Подошел. И что теперь?

– Не подходи… – растерянно повторил я, продолжая держать нож перед собой. – Кто ты?

Второй двинулся к Тане. Легко поднял ее и повернулся к нам:

– Брарро, скорее! Нам еще двоих надо забрать.