Переговорщик (ЛП)

Я помог ей сесть на кухонный стол и, продезинфицировав, наложил на коленку пластырь.

— Покажи мне локоть.

— Ничего, я просто грохнулась!

— Я всё равно хочу проверить.

Шарли протянула мне руку, и я не заметил ничего серьёзного.

— Да, всё в порядке.

— Я же говорила!

Она спрыгнула со стола и бросилась к двери.

— Куда ты собралась? — Я спросил, почти недоверчиво.

— Мы должны починить велосипед, разве нет?

— Что значит «мы должны»?

Мои губы изогнулись в улыбке, и она фыркнула, закатив глаза.

— Пожалуйста, Шейн, одна я не справлюсь.

В сотый раз покачав головой, я последовал за ней наружу. Мы откатили горный велосипед в сарай, где установил его на старом верстаке.

— Зачем ты бьёшь по этой штуке?

Я возился с цепью, застрявшей между шестернями, и оцепенел.

«Зачем?» — какой простой вопрос, но ответ тем не менее был слишком сложным.

— Это своего рода разрядка.

— Что значит «разрядка»?

Я повернулся в её сторону, меня сосредоточенно изучали два кусочка грозового неба.

— Ты никогда ни из-за чего не сердишься?

— Ох, да!

— И что ты делаешь, чтобы успокоиться?

— Не знаю, — размышляла она, морща лоб.

— Так вот, я выпускаю пар, колошматя боксёрскую грушу.

Шарли внимательно посмотрела на неё и обошла вокруг, проводя кончиком указательного пальца по всей окружности.

— Тогда ты действительно очень злишься, если бьёшь так сильно!

Я застыл. Уронил руки вдоль тела и сжал челюсти.

— Теперь тебе нужно идти домой.

— Почему?

— Потому что твоя мать будет искать тебя.

Я снял велосипед со стола, пару раз повернул педаль, чтобы убедиться, что всё в порядке, а затем проводил Шарли наружу.

Дорога была пустынная, шёл непрерывный дождь. Я резко пригнулся, упёрся лбом в руль и вдохнул носом.

Какого хера я делал?

Я не должен был с ними сближаться. Мне не нужно ни с кем сближаться. Мне суждено гнить в моей жалкой жизни до конца дней, и я это сделаю. В одиночку.

Глава 4

Джоанна

Я бросила взгляд в угол ноутбука: время забирать Шарли из дома Марты.

Я настолько погрузилась в своё занятие, что не понимала, сколько прошло времени. На некоторое время мой разум отключился, но не тело. Ощущение онемения, пронизывающее мышцы, на самом деле было недвусмысленным признаком продолжительной неподвижности. Я размяла шею, плечи и закрыла ноутбук.

Снаружи продолжался проливной дождь и, казалось, он не собирался прекращаться. Я встала и инстинктивно подошла к окну. Дом Фостера выглядел пустынным, сквозь закрытые ставни не было видно ни света, ни, тем более, скрывающейся внутри тени. Его автомобиль не был припаркован в обычном месте, перед верандой, и всё вокруг казалось окутанным сероватой дымкой, в которой было что-то зловещее.

Я сделала успокоительный вдох и выдох, мой лоб приклеился к стеклу, а глазами устремилась на брезент, покрывающий крышу. Ветер таскал его во все стороны, то раздувая, то опуская, и непрерывно продолжал лить дождь.

Я понятия не имела, куда этим утром направился Шейн, мы не были достаточно близки, чтобы рассказывать друг другу детали. Однако то, что мы не говорили словами, мы узнавали, наблюдая друг за другом.

За полгода я успела заметить многое. Утром Шейн вставал рано, словно нетерпеливо ждал нового рассвета. Выходил до того, как дневной свет освещал небо, и сидел с чашкой в руке и сигаретой между губами до тех пор, пока в горах не появлялось солнце. Он выжидал в религиозном молчании, концентрируясь на листьях деревьев, оживающих и окрашенных золотом; затем, в тот самый момент, когда свет проливался повсюду, возвращался в дом.