Переговорщик (ЛП)

— Не надо меня благодарить, куколка, вы двое — часть семьи. Хорошего вечера, поговорим завтра, ладно?

— Окей.

Я положила телефон на шкаф в ванной и посмотрела на себя в зеркало. Покрасневшие щёки подчёркивали бледность лица, а крошечные веснушки покрывали нос. Я не была моделью с обложки или даже обычной красавицей.

Я была просто — я.

Подушечками пальцев попыталась разгладить две маленькие морщинки, видневшиеся в уголках глаз. А потом сделала губами серию гримас, которые должны были придать мне сексуальности. Но кого я хотела обмануть?

Я не была женщиной, из-за которой оборачивались вслед, когда проходила. Я была мамой, которая большую часть времени бродила по дому в немыслимой одежде, сгребая нижнее бельё, с волосами, неподвластными контролю. Я покачала головой и вернулась к реальности. Мне нужно одеться; пара штанов для йоги и толстовка подходили прекрасно. К дьяволу женщин с обложки!

Я набралась храбрости и, в энный раз осмотрев себя в зеркале, спустилась в гостиную.

Шейн сидел перед огнём с обнажённым торсом, его волосы оставались влажными после душа. Он даже не включил свет, а стоял там, окутанный мраком, глядя на пламя.

Я молча сглотнула.

Никогда ещё лестница не казалась мне такой крутой, как в этот момент. Ступенька за ступенькой я продолжала спускаться, пока не достигла основания, затем откашлялась, чтобы объявить о своём присутствии, и он повернулся.

Глава 7

Шейн

— А вот и я…

Не говоря ни слова, я оглядел её с ног до головы быстрым взглядом и этого было более чем достаточно. Меня учили наблюдать, запоминать и группировать детали. За эти несколько секунд я собрал уже достаточно.

На ней была толстовка Columbia, спортивные штаны и белые сникерсы. Никакого макияжа. Никаких аксессуаров.

Кажется, Джоанна посылала сообщение — «меня не интересует», очень жаль, но до меня долетало совсем другое. Она едва коснулась меня взглядом — знак того, что моё присутствие всё ещё заставляет её испытывать неловкость. Рыжая натянула манжету на толстовке, и её щёки приобрели более выраженный цвет, чем обычно. Она нервничала, и не нужно было проверять расширение зрачков или другие телесные сигналы, чтобы понять — я её возбуждаю.

Я снова посмотрел на пламя, шевелящееся в камине, и бросил в огонь полено.

— Я использовал твою сушилку, надеюсь, ты не возражаешь, — решительно произнёс я.

— Без проблем.

— В любом случае через десять минут одежда должна высохнуть, а потом избавлю тебя от своего присутствия.

Произнося эти слова, я выбрал нарочито резкий тон и даже не посмотрел на неё. Хотел удержать на расстоянии, и сразу дал понять, что нам двоим нечего сказать друг другу; вместо этого почувствовал покалывание в позвоночнике. Она смотрела на меня, я был уверен.

— Тебе не нужно уходить, — пробормотала в ответ. Её голос звучал слабым дыханием, будто слова боялись быть произнесёнными. — Можешь… ты можешь остаться… Конечно, если хочешь остаться!

Я слышал, как она стала приближаться.

Шаги позади меня были лёгкими, неотличимыми от дождя, бьющего по деревянным балкам, в то время как её дыхание стало неровным, почти беспокойным, я бы осмелился сказать.

Я посмотрел на свои руки. На них остались отметины от всей работы, которую я переделал за последние месяцы. Они даже выглядели словно чужие, но они были моими, потому что, как и я, дрожали от желания сжать её кожу, ощутить мягкость и текстуру. Неодобрительно осмотрев руки с обеих сторон, я зажмурился, чтобы убрать с глаз долой. Однако даже в темноте мои чувства били тревогу от слишком близкого присутствия Джоанны, жара огня, облизывающего лицо, и от омывавшей ноздри смеси её запахов.

Мне нужно убираться. По возможности сразу или, во всяком случае, пока не стало слишком поздно.

— Прости, — возразил я почти ехидно, — не пойми меня неправильно, но я лучше вернусь к себе.

Я увидел, как на полу замерла её тень. А дыхание у Джоанны исчезло, удерживаемое где-то, оно застряло так глубоко, где никто, даже она, не могла его услышать. Я думал, после этих слов она отступит с опущенной головой; представил, как рыжая забьётся в угол, не имея даже смелости взглянуть на то недостойное существо, которым я был. Вместо этого, Джоанна снова меня удивила.

— Окей, я поняла…

— Что? — Я едва повернулся, ровно настолько, чтобы увидеть, как её лицо побагровело, слегка от жара огня и немного от чего-то ещё.

— Ничего, — разочарованно выдохнула она. — Тебе явно не нравится моё присутствие, так что… не стесняйся, уходи, когда захочешь.

Я не ответил ей. Позволил огню быть единственной точкой контакта между нашими глазами, пока таймер сушилки не разрезал создавшееся безмолвное напряжение.

Я попытался встать, но она остановила меня, схватив за руку…

— Подожди, я разберусь!

— В этом нет необходимости.

Мы оба встали, и наши тела, неотвратимо, соприкоснулись.

— Настаиваю. По крайней мере, позволь мне как-нибудь отплатить за то, что ты только что практически спас мне жизнь.