Переговорщик (ЛП)

Я зажала губы между передними зубами и покачала головой. Во мне бурлило чувство вины: «чего ты ожидала», «ты знала, что всё так и будет», «смирись». Тут зазвонил телефон, пробудив меня от этой нравоучительной задумчивости. Я схватила радиотелефон с базы и ответила.

— Алло.

Я ожидала услышать что-то, по крайней мере, голос, а вместо этого, с другой стороны, казалось, не было ни души. Я завершила вызов и вернула телефон обратно. Через минуту он зазвонил снова. Я ответила:

— Алло?

Послышался странный шорох, почти вздох.

— Кто это? — спросила я, теряясь всё больше. Подобное происходило не в первый раз, и я всегда считала это сбоем на линии. Однако в этот раз я была уверена, что слышала в ответ чьё-то дыхание. Возможно, это просто разыгралось воображение, и мне нужно перестать смотреть так много триллеров, потому как, очевидно, я была более впечатлительной, чем думала.

Я заставила свою трусливую сторону замолчать и вернулась к тому, чтобы сосредоточиться на продуктах, которые нужно было поставить по местам. Следующие десять минут я провела, расставляя каждый предмет на своё место: печенье в верхний шкаф, банки в кладовку, бутылки на нижнюю полку. Всё что угодно, лишь бы не возвращаться к раздумьям. Когда на кухне наконец воцарился порядок, я включила компьютер.

Следующий час я потратила на подготовку к фестивалю. Я и не подозревала, что при планировании городского праздника нужно позаботиться о стольких вещах. Марта мне дала список спонсоров, с которыми необходимо было связаться по электронной почте, затем требовалась организация программы, реклама, статьи в местных газетах и многое другое.

Остаток дня пролетел незаметно, и в конце концов Шарли снова спустилась, лишив меня возможности сделать первый шаг.

— Я сделала все домашние задания. Теперь я могу пойти к Шейну?

Прищурившись, я потёрла переносицу.

— Не знаю, милая, мне кажется, уже поздно.

— Но, мама!

Как могла объяснить ей, что сегодня не стоит навещать нашего соседа?

Я встала и снова с осторожностью отодвинула занавеску. Suburban исчез, а Шейн был снаружи, чинил деревянные доски в старом сарае. Я вздохнула с облегчением. Шарли последовала за мной, как любопытный щенок, и встала на носочки, чтобы заглянуть, как и я, в окно.

— Вон он! Видишь там, мама? Можно я пойду к нему? Можно?

Она смотрела на меня такими сияющими глазами, которые заставили бы капитулировать даже самую суровую душу.

— Хорошо, только оставь ему печенье и возвращайся домой, скоро ужин!

— Спасибо, мамочка!

Со скоростью молнии дочь схватила маленький контейнер, который оставила на шкафу в гостиной, и рысью выбежала на улицу. Я наблюдала, как Шарли пересекла сад, прошла вдоль дорожки рядом с забором и побежала по его участку. Моё внимание периодически переключалось с неё, прыгающей вперёд, на него. Шейн держал длинные доски, похожие на перья, устремив взгляд вниз и сосредоточившись неизвестно на чём. Я видела, как он повернулся в её сторону, прислонил доску к стене сарая и вытер ладони о бёдра.

Выражение его лица было серьёзным (я бы осмелилась сказать — мрачным), но как только моя дочь оказалась перед ним, Шейн словно преобразился. Его поза стала более расслабленной, а взгляд смягчился. Могла бы поклясться, что уловила проблеск улыбки, чего в моём присутствии никогда не случалось. Я видела, как они стали болтать, вернее, Шарли, как обычно, говорила скороговоркой, а Шейн время от времени отвечал ей.

Уверенная, что оставаться у окна и шпионить не имеет особого смысла, я вернулась к компьютеру. Но, прочитав одну и ту же строчку пять раз, я сказала себе, что даже пытаться работать бесполезно. Мой взгляд постоянно возвращался к окну, пока постукивала ногтями по столу и нервно покачивала ногой.

Возвращаться к подглядыванию не хотелось (я заставляла себя этого не делать), но не прошло и пяти минут, как я снова прижалась головой к стеклу, словно заправский сталкер.

Шейн и моя дочь сидели на ступеньках веранды, разделённые только контейнером с печеньем. Я смотрела на них с изумлением, словно любуясь звёздным небом: округлив глаза, широко раскрыв рот и с необычным чувством, заставившим вибрировать грудь. Продолжая наблюдать, я сглотнула и зажала зубами губы.

В том, как этот мужчина общался с Шарли, ощущалась такая нежность, что у меня сжалось в груди. При менее внимательном или тренированном взгляде его манеры могли выглядеть как у сварливого старого медведя, но это было совсем не так. Моя дочь каким-то образом сумела пробить брешь в его грубой оболочке. Я поняла это по тому, как они смотрели друг на друга, по тому, как Шейн разломил печенье, разделив то пополам с ней, по затаённой улыбке, которая появлялась у него только в её присутствии.

Шейн полюбил её так же сильно, как она начинала любить его.