Перегруженный ковчег. Гончие Бафута. Зоопарк в моем багаже

Конечно, не все наши звезды причиняли нам неприятности. Более того, один из лучших запечатленных мной эпизодов был снят почти без хлопот и в рекордно короткое время. А ведь на первый взгляд могло показаться, что справиться с такой задачей будет куда труднее, чем заставить сову взмахивать крыльями. Я задумал снять, как змея-яйцеед грабит птичье гнездо. Это очень тонкие змеи длиной около двух футов. Цвет у них розовато-коричневый с темными крапинками. Очень своеобразны их выпуклые глаза серебристого оттенка с узким вертикальным зрачком, как у кошки. Но самое любопытное – длинные отростки на позвонках в трех дюймах от пасти (внутри, конечно). Они свисают вниз, будто сталактиты. Змея заглатывает яйцо целиком, и, когда оно окажется под этими позвонками, она сокращает мускулы и концы отростков раздавливают скорлупу. Желток и белок перевариваются, а комок разломанной скорлупы змея отрыгивает. Все это выглядит очень необычно и, насколько я знаю, еще не было снято на киноленту.

К тому времени у нас собралось шесть змей-яйцеедов, и все они, к моей радости, были одинаковы по расцветке и размерам. Местные ребятишки развили бурную коммерческую деятельность, принося нам яйца ткачиков для нашей пресмыкающейся труппы, которая явно была готова поглощать любое количество яиц, только подавай. Стоило в клетке появиться яйцу, как клубок сонных рептилий оживал – каждая змея хотела первой добраться до лакомства. Но хотя в заточении они великолепно играли свою роль, я после горького опыта с Вуди и водяным оленьком был настроен пессимистически. Все же я поставил нужные декорации (цветущий куст, в ветвях которого было помещено маленькое гнездо) и припас реквизит – двенадцать маленьких голубых яиц. Три дня змеи не получали своей обычной нормы яиц, чтобы у всех был хороший аппетит. Кстати, им это ничем не грозило, так как змеи вообще могут подолгу поститься; самые крупные удавы обходятся без еды месяцами, даже годами. Когда, по моим расчетам, аппетит звезд был достаточно подстегнут, мы приступили к делу.

Клетку со змеями отнесли на съемочную площадку, в гнездо поместили пять чудесных голубых яиц, затем одну змею бережно положили на ветки, как раз над гнездом. Я нажал спуск и приготовился.

Змея вяло лежала на ветвях, как будто слегка оглушенная солнечным светом после прохладного сумрака в ящике. Через секунду ее язык забегал взад и вперед, а голова стала поворачиваться в разные стороны. И вот змея, словно струйка воды, заскользила между ветвями к гнезду. Она медленно подбиралась все ближе, ближе, достигла края гнезда, поднялась и устремила на яйца свирепые серебристые глаза. Снова язык забегал, точно обнюхивал яйца, и змея осторожно потыкалась в них носом, как собака в сухари. Потом опустилась в гнездо, повернула голову боком, широко разинула пасть и принялась заглатывать яйцо. У всех змей челюстные кости соединены между собой подвижно, так что они могут заглатывать добычу, которая на первый взгляд кажется слишком большой для их пасти. Яйцеед раздвинул челюсть, и кожа на его шее растянулась, причем каждая чешуя обрисовалась отдельно, а медленно проталкиваемое по пищеводу голубое яйцо просвечивало сквозь натянутую тонкую кожу. Когда яйцо продвинулось примерно на дюйм, змея на секунду задумалась, потом выползла из гнезда. Продолжая ползти, она терлась вздутием о ветки, и яйцо постепенно перемещалось вниз.

Успех окрылил нас, а пока мы вернули змею в ящик. Пусть без помех переваривает пищу. Я перенес камеру и сменил линзу, чтобы снимать вблизи. На место съеденного яйца мы положили в гнездо другое и извлекли из ящика еще одного яйцееда. Как хорошо, что змеи были одинакового размера и расцветки. Ведь первая змея, пока не переварит проглоченное, не будет даже глядеть на яйца, значит для крупного плана она уже не годится, зато вторая, в точности на нее похожая, голодна как волк. И когда второй яйцеед стремительно скользнул к гнезду и схватил яйцо, я без затруднений заснял крупным планом все нужные мне кадры. Потом я все повторил еще с двумя змеями. В окончательном варианте эпизоды были смонтированы вместе, и никто не смог бы догадаться, что видит четырех различных змей.

Наши съемки чрезвычайно занимали всех бафутян, включая Фона. Они лишь недавно вообще увидели кино. Полтора года назад в Бафуте побывала кинопередвижка с цветной лентой о коронации, и зрители были в диком восторге. И теперь, когда приехали мы, они все еще горячо обсуждали этот фильм. Полагая, что Фону и его советникам интересно будет побольше узнать о том, как делаются фильмы, я предложил им прийти как-нибудь утром и посмотреть съемки. Они с радостью согласились.

– Что ты будешь снимать? – спросила Джеки.

– Не все ли равно, лишь бы что-нибудь безобидное, – ответил я.

– Почему безобидное? – осведомилась Софи.

– А зачем рисковать… Если какая-нибудь тварь укусит Фона, вряд ли я после этого останусь персоной грата, верно?

– Что ты, что ты, этого нельзя допускать, – сказал Боб. – А что же ты все-таки наметил?