Перегрузка

— Многого я, конечно, не знаю и никогда не узнаю. Однако известно: у мистера Йела влиятельные друзья. На окружного прокурора оказали давление, с тем чтобы дело замяли, а Йела оставили вне всяких подозрений. — Лондон пожал плечами. — Я думаю, что это прекрасно для дорогой старушки «ГСП энд Л».

— Да, это так, — согласился Ним.

После ухода Лондона Ним сидел и размышлял о том, что если один из директоров компании и ее общественный представитель окажется вовлеченным в махинации с электроэнергией, то начнется жуткая шумиха. Ним подумал, что следовало бы расслабиться. Но что-то не давало ему покоя уже в течение двух дней. Подсознательно он был убежден, что знает что-то важное, но только не может вспомнить, что именно.

Помимо этого было еще кое-что интересное.

Почему мистер Йел с такой настойчивостью говорил во время его беседы с Хэмфри, Лондоном и Нимом, что никогда не слышал о кражах энергии? А может, и впрямь не слышал? Конечно, о кражах сообщалось в прессе и по ТВ, но нельзя предполагать, что каждый человек знает все новости, даже если это член Верховного суда. Ниму опять показалось, что он излишне подозрителен.

И все же: что не дает ему покоя? Черт возьми, что же такое он знает? Может, если не напрягаться так сильно, это придет само собой?

Ним продолжил работу над докладом на съезде, до которого оставалось только четыре дня.

Глава 16

«День триумфа близок!

Доблестная армия «Друзья свободы», ведущая борьбу с подлыми капиталистами, которые держат всю Америку в цепях, нанесет удар, который должен быть оценен историей.

Все готово для решающего часа».

Георгос Уинслоу Арчамболт делал записи в своем журнале и задумался. Используя огрызок карандаша (он был ужасно маленький, и скоро придется его выкинуть), он вычеркнул последние четыре слова. Заменяя их, он подумал, что в них есть какие-то капиталистические нотки.

«…прекрасно подготовлено руководством «Друзей свободы»…»

Лучше. Это уже значительно лучше! Он продолжил писать:

«Враги народа, обделывающие свои позорные делишки под фашистским знаменем Национального института энергетики, начинают собираться.

Их ждет великий сюрприз — и заслуженное наказание».

Георгос отложил огрызок карандаша и улыбнулся. Теперь надо было сделать передышку: умственная работа обычно утомляла его. Он оглядел подвал мастерской, заваленный новым снаряжением и оборудованием, потянулся. Затем опустился на пол, на специально расчищенное пространство, и быстро отжался сорок раз. Георгос был рад, что его дыхание после упражнений совсем не сбилось. Последующие три дня он должен находиться в хорошей спортивной форме.

Через минуту он вернулся к своему журналу. Нельзя пренебрегать тем, что впоследствии должно занять почетное место в революционных архивах.

Он размышлял. Предстоящая операция была четко организована — продуманы и сам план, и снаряжение, и сама возможность установки зажигательных бомб в отеле «Христофор Колумб». Первая очередь бомб будет пущена в ход в три часа утра второй ночи съезда энергетиков, зажигательные бомбы — на пять — десять минут позже. И те, и другие бомбы, замаскированные в огнетушителях, будут установлены приблизительно за шестнадцать часов до начала акции.

Благодаря изобретательному руководству Георгоса все происходило четко, как… он поискал метафору… как работа тех прекрасных часовых механизмов, которые для него купил в Чикаго Дейви Бердсон.

Георгос изменил свое мнение о Бердсоне. Теперь он восхищался крупным бородатым человеком.

Бердсон не только предложил гениальные идеи, но и оказал большую помощь в приобретении необходимых материалов, сильно рискуя при этом. Он ездил за покупками в Чикаго, помогал здесь закупать огнетушители, по несколько штук в разных местах. В подвале мастерской уже находилось почти три десятка огнетушителей — вполне достаточно для осуществления плана «Друзей свободы». Георгос из предосторожности привозил их домой в основном после наступления темноты. Только однажды он рискнул и привез шесть огнетушителей днем — было крайне необходимо освободить место в фургоне для следующей партии, но при этом он сначала внимательно осмотрел улицу, а затем быстро перенес их домой, будучи уверенным, что остался незамеченным.