Перегрузка

Для начала вышесказанного было бы вполне достаточно. Угроза масштабных диверсий представлялась вполне реальной. Георгос окинул взглядом захламленную подвальную клетушку, служившую ему «рабочим кабинетом». Помещение было набито огромным количеством пороха, взрывателей, капсюлей-детонаторов, глицерина, кислот и других реактивов. Он и еще трое борцов за свободу, согласившиеся признать его руководящую роль, знали, как использовать эти запасы. Он улыбнулся, вспомнив то хитрое устройство, которое они вчера заложили в письма-бомбы. Маленький пластмассовый цилиндр был заполнен легко воспламеняющимся тетрилом и снабжен крохотным детонатором. Над детонатором он закрепил пружину с иглой. Когда вскрываешь конверт, игла вонзается в детонатор. Проще не бывает, зато эффект обеспечен. Заряд тетрила был достаточен, чтобы оторвать голову открывающему конверт или разнести его тело в клочья.

Очевидно, что объявления наших требований уже ждут, поскольку пресса и ее послушный союзник — телевидение подхватили точку зрения «Голден стейт пауэр энд лайт» — вонючей компании лизоблюдов, что «под влиянием терроризма изменения в концепции деятельности компании ожидать не приходится».

Чушь это! Пустопорожняя глупость! Терроризм, несомненно, вызовет перемены. Так всегда было и всегда будет. В истории на этот счет примеров сколько угодно.

Георгос вспомнил, как такие примеры вбивали им в ходе революционной подготовки на Кубе уже через пару лет после получения докторской степени. А до этого он все больше проникался ненавистью к стране, в которой родился. Он считал ее загнивающей тиранией, брезгливо именуя «Америка».

Он испытывал отвращение к отцу, преуспевающему нью-йоркскому плейбою, который в восьмой раз развелся и снова женился, и к родной матери, почитаемой во всем мире греческой киноактрисе, которая опять временно оказалась не у дел, расставшись с шестым по счету супругом.

Георгос ненавидел и презирал своих родителей и то, что они представляли собой в этом мире. Хотя последний раз видел обоих только в девятилетнем возрасте и потом ни разу на протяжении двадцати лет. Его повседневные расходы, учеба в школе, а затем — в Йельском университете оплачивались какой-то неизвестной ему юридической афинской фирмой.

Так, значит, терроризм не способен ничего изменить в этом мире?

Терроризм — орудие социальной войны. Он позволяет отдельным просвещенным личностям (таким, как «Друзья свободы») ослабить железную хватку и волю реакционных сил, обладающих властью и злоупотребляющих ею.

С терроризма началась и успешно свершилась революция в России. Ирландская и израильская республики своим существованием обязаны терроризму. Терроризм ИРА[3] во время Первой мировой войны привел к появлению независимого государства Эйре. Терроризм группы «Иргун» в Палестине заставил англичан отказаться от своего мандата, благодаря чему евреям удалось создать государство Израиль.

Алжир получил независимость от Франции, опираясь на терроризм.

ООП, ныне представленная на международных конференциях и в ООН, не отказывалась от терроризма, чтобы привлечь к себе внимание всего мира. Еще большее внимание привлекли итальянские «красные бригады».

Георгос Уинслоу Арчамболт отложил в сторону огрызок карандаша. Писанина утомляла его. К тому же он явно стал отходить от революционной фразеологии, которая, как учили его на Кубе, является психологическим оружием и одновременно обеспечивает эмоциональную разрядку. Но иногда было не так-то просто поддерживать в себе подобный настрой.