Перегрузка

– Ради тебя, Нимрод, и ради Карен я хочу, чтобы ты понял кое-что. То, что случилось сегодня, было чудесно и красиво. Ты можешь не знать или не понимать этого, но некоторые люди относятся к инвалидам как к прокаженным. Я видела это сама, Карен сталкивается с этим чаще. Вот почему в моем справочнике ты именуешься как Хороший Парень. Ты вел себя с ней как с настоящей женщиной… О, ради Бога!.. Я опять заплачу.

Платок Синтии был совсем мокрый. Ним подал ей свой, и она взглянула на него с благодарностью.

– То, что ты делаешь… Карен сказала мне, что… Он застенчиво пробормотал:

– Знаешь, я ведь случайно оказался здесь и увидел Карен.

– Так обычно и бывает.

– И то, что произошло между нами.., ну, я этого не планировал. Я никогда не думал… – Ним запнулся. – Это случилось само собой.

– Я знаю, – сказала Синтия. – И раз мы об этом заговорили, разреши мне задать тебе вопрос. Ты испытывал, испытываешь чувство вины?

– Да, – кивнул он.

– Не надо! Однажды, когда я думала, чем помочь Карен, я прочитала заметку, написанную Милтоном Даймондом. Это профессор медицины на Гавайях, изучающий секс инвалидов. Я не помню точно его слова, но смысл написанного в следующем: инвалиды имеют и без того достаточно проблем, чтобы быть обремененными чувством вины.., сексуальное удовлетворение имеет для них более высокую ценность, нежели общественное одобрение, таким образом, в сексуальном плане для инвалидов подходит все. – И Синтия добавила почти грубо:

– У тебя еще остается чувство вины? Выкини его!

– Не уверен, – сказал Ним, – можно ли меня удивить еще чем-нибудь сегодня. Но несмотря на это, я рад, что мы поговорили.

– Я тоже. Это касается Карен, и я рада узнать о ней новое, как и ты. – Синтия продолжала потягивать свой скотч, затем проговорила задумчиво:

– Ты поверишь мне, если я расскажу тебе, что, когда Карен было восемнадцать, а мне двадцать один, я ненавидела ее?

– Мне трудно в это поверить.

– Это правда. Я ненавидела ее потому, что все внимание родителей и их друзей было адресовано ей. Иногда мне казалось, что я вообще не существую. Всегда было так: Карен – это, Карен – то! Что нам сделать для дорогой, бедной Карен? И никогда – что нужно здоровой, нормальной Синтии? Был мой двадцать первый день рождения. Мне хотелось собрать большую компанию, но мама сказала, что это неуместно из-за Карен. Поэтому состоялся лишь небольшой семейный чай – мои родители и я, Карен была в больнице, – паршивый чаек с дрянным дешевым пирогом. Что касается моих подарков, то они были чисто символическими потому, что каждый цент был на счету. Мне стыдно признаться, но в эту ночь я молилась, чтобы Карен умерла.

В наступившем молчании даже через опущенные шторы Ним слышал, как дождь стучит в окна. Он был тронут доверием Синтии, но где-то в уголке мозга копошилась мысль о том, что такая мерзкая для других погода для него означает удачу. Деловые люди вроде него дождь или снег расценивали как запасенную впрок, на сухой сезон, гидроэнергию. Он отбросил эти мысли и обратился к Синтии:

– И когда изменились твои чувства?

– Не так давно, и менялись они постепенно. Перед этим я пережила мучительный период вины – вины из-за того, что я здорова, а Карен – нет. Вины из-за того, что я могу делать то, чего она не может, – играть в теннис, ходить на вечеринки, обниматься с мальчиками, – Синтия вздохнула. – Я не была хорошей сестрой.

– Но ты сейчас хорошая.

– Настолько, насколько могу – после забот о муже, доме и детях. Только после рождения моего первого ребенка я начала понимать и принимать во внимание мою маленькую сестру, и мы стали близкими. Теперь мы товарищи, которые доверяют друг другу свои тайны и мысли. Нет ничего, что бы я не сделала для Карен. И нет ничего, чего бы она мне не сказала.

– Я уже понял это, – кивнул Ним.

Совсем разоткровенничавшись, Синтия рассказала ему о себе. Она вышла замуж в двадцать два просто потому, что хотела уйти из дома. Ее муж постоянно менял работу; однажды он был даже торговцем обуви. Ним подумал, что замужество ее было не совсем удачным и, наверное, она жила с мужем ради троих детей. Перед замужеством Синтия брала уроки пения, теперь четыре раза в неделю по ночам она поет во второразрядном ночном клубе, чтобы дополнить скудный заработок мужа. Сегодня ночью у нее выходной, поэтому она здесь, муж сидит с одним ребенком дома. Пока они говорили, Синтия выпила еще два скотча. Ним отказался. Он заметил, что ее язык стал немного заплетаться.

Наконец Ним поднялся:

– Уже поздно. Я должен идти.

– Я подам плащ, – сказала Синтия. – Тебе он понадобится, чтобы дойти до машины. – И добавила:

– Если хочешь, то можешь остаться. Этот диван превращается в кровать.

– Благодарю, но я лучше пойду. Она помогла ему надеть плащ, а на пороге дома поцеловала его в губы.