Перегрузка

Вернувшись в гостиную, он услышал, как один из гостей объясняет, что только Рош а-шана ле-иланот отмечается в Израиле посадкой деревьев, в Северной же Америке в честь праздника нужно есть фрукты прошлогоднего урожая. В этот раз Арон Нойбергер и другие гости ели инжир, выбирая его с расставленных повсюду тарелок.

Хозяева дома также организовали сбор пожертвований, которые должны пойти на посадку в Израиле новых деревьев. Несколько пятидесяти– и двадцатидолларовых бумажек уже лежали на серебряном подносе. Ним положил свои двадцать долларов и взялся за инжир.

– О, кого я вижу!

Ним повернулся. Перед ним стоял пожилой, маленького роста мужчина с пухлым веселым лицом под облаком белых волос. Ним вспомнил, что это доктор-терапевт, который иногда навещал Нойбергеров. Он напряг память и даже вспомнил имя.

– Добрый вечер, доктор Левин. – Подняв стакан с вином, Ним предложил еврейский тост; – Ле хаим.

– Ле хаим… Как поживаешь, Ним? Нечасто встречаю тебя на этих еврейских мероприятиях. Я удивлен, что ты интересуешься Святой Землей.

– Доктор, я не религиозен.

– Я тоже, Ним. И никогда не был. Свою клинику я предпочитаю синагоге. – Доктор доел свой инжир. – Но мне нравятся обычаи и церемонии, вся древняя история нашего народа. Как ты знаешь, не религия сплачивает еврейский народ. Его объединяет чувство общности, имеющее пятитысячелетнюю историю. Большой, большой промежуток времени. Никогда не думал об этом, Ним?

– Да, думал, и достаточно много. Левин проницательно взглянул на Нима:

– Это беспокоит тебя иногда? Интересно, как много в тебе еврейской крови? А может быть, ты полностью еврей, не соблюдающий всю эту запутанную ритуальную чепуху, которую так любит Арон?

Ним улыбнулся при упоминании о своем тесте, который, пробираясь через комнату в укромный угол с только что прибывшим гостем, с увлечением рассказывал ему о “Ту бешват”:

«…имеет свои корни в Талмуде…»

– Приблизительно так, – сказал Ним.

– Я хочу дать тебе один совет, сынок: не беспокойся, все это и выеденного яйца не стоит. Делай то же, что и я: радуйся, что ты еврей, гордись всеми достижениями нашего народа, но что касается остального – будь разборчивым. Соблюдай Святые Дни, если тебе нравится – я лично в это время уезжаю рыбачить, – но если ты забываешь о них, то ничего страшного.

Ним почувствовал расположение к этому приятному маленькому доктору и сказал ему:

– Мой дед был раввином. Я хорошо помню, что он был добрым и старым. А отец порвал с религией.

– И временами ты начинаешь размышлять, следует ли тебе вернуться обратно?

– Для меня это не совсем ясно. И не так серьезно.

– В любом случае забудь это! Просто психически невозможно для человека твоего положения – или моего – стать культовым евреем. Начни посещать синагогу – и ты убедишься в этом за пять минут. Просто у тебя ностальгия, Ним, привязанность к прошлому. Это нестрашно.

Ним проговорил задумчиво:

– Я согласен с вами.

– Позволь сказать тебе еще кое-что. Такие люди, как ты и я, относятся к иудаизму, будто к своим старым друзьям: чувство вины за то, что не видим их чаще, плюс эмоциональная привязанность. Я испытал это, когда ездил с группой в Израиль.

– С религиозной группой?

– Нет. В основном бизнесмены, несколько врачей, юристов. – Доктор Левин рассмеялся. – Вряд ли кто-то из нас брал с собой ермолку. Я – нет. Одолжил, когда пошел к Иерусалимской стене. И там меня охватило чувство гордости и причастности. Я осознал себя евреем! И это навсегда.

– У вас есть дети, доктор? – спросил Ним. Его собеседник покачал головой:

– Никогда не было. Моя дорогая жена – она умерла, благословенна память о ней! Мы с женой всегда сожалели о том, что у нас не было детей.

– А у нас двое, – сказал Ним. – Девочка и мальчик.

– Да, я знаю. И из-за них ты начал думать о религии? Ним улыбнулся:

– Кажется, вы хорошо знаете и все вопросы, и все ответы на них.

– Просто об этом я думал долгое время. Не беспокойся о своих детях, Ним. Учи их истинным человеческим правилам – я уверен, ты живешь в соответствии с этими правилами. А в остальном они сами найдут свою дорогу.

Следующий вопрос напрашивался сам. Поколебавшись, Ним спросил:

– Поможет ли сыну еврейский день совершеннолетия найти свой путь?

– Но он же не повредит ему? Если ты отправишь сына в школу “Хебрю”, это не означает, что он попадет там под дурное влияние. Кроме того, день совершеннолетия всегда сопровождается хорошим, черт возьми, званым вечером. Ты встречаешь старых друзей, ешь и пьешь больше, чем следует, но всем нравится это.

Ним усмехнулся:

– Вы лучше, чем кто-либо, ответили на волнующий меня вопрос.

Доктор Левин церемонно поклонился.

– Я скажу больше. Твоему мальчику дана возможность выбора – это его право, его обязанность. Обучение в еврейской школе поможет ему в выборе. Это словно открывающаяся дверь; пусть он решит – войти туда или нет. Потом он пойдет либо дорогой Арона, либо твоей или моей, или, может быть, выберет что-то среднее. Что бы он ни выбрал, это не должно нас беспокоить.

– Я очень благодарен вам, – сказал Ним. – Вы помогли мне в моих раздумьях.