Переяславская Рада (Том 1)

В первых числах июня донские казаки прибыли в Чигирин. Весь город вышел в поле, навстречу им. У ворот города казаков встречали сам Хмельницкий со старшиною. Атаман Алексей Старов протянул гетману свой пернач:

– Бери и володей нами, – сказал громко.

Хмельницкий принял пернач. Поцеловал его на глазах у всего войска и возвратил атаману. Затем оба они сошли с коней, обнялись и расцеловались.

Вечером на майданах пылали костры. Коштом гетманской канцелярии выставили пятьдесят бочек меда и тридцать бочек горелки. Запах жареного мяса стоял над Чигирином. Слепой лирник, окруженный донцами и запорожцами, пел:

Утверди, боже, люд царский,

Народ христианский,

Войско Запорожское,

Донское,

Со всею чернью Днепровою,

Низовою,

На многие лета,

По конец века...

Со стен замка в честь гостей палили пушки. Охмелевший звонарь Гервасий ударил в колокола, точно на церковный праздник.

Атаман Старов и сотники Малыгин, Орлов, Пятихатный ужинали у гетмана.

Многое было помянуто в тот вечер. И походы на Кафу, и стены Трапезунда, и керченская крепость, и лютые штормы во время похода на Синоп, и битва под Цецорою, и осада Замостья, и баталии под Желтыми Водами и Корсунем.

– Видишь, сколько раз вместе кровь проливали, – сказал Алексей Старов, – потому и теперь порешили – притти тебе на помощь, гетман. Весьма достойное намерение твое – присоединиться к царству Московскому... Будем мы, русские люди, все купно – никто нас тогда не сломит...

– Того жажду всей душой, – отозвался Хмельницкий. – Твоя правда, никто тогда не в силах будет нашу волю отнять. Одна лишь важная забота у меня сейчас – как бы войско королевское одолеть. Татары, сам знаешь, какие союзники? Но должен держать их при себе, иначе король и паны толкнут их на меня.

– Ничего, – утешил Старов, – королевское войско одолеешь, тогда и за татар возьмемся. Не впервой нам с тобою их воевать. Они об одном думают – не дать нам объединиться, чтобы жили мы в ссорах и спорах, а тогда легко им будет грабить земли наши. Ты этих союзников, Хмельницкий, берегись.

Шакал орлу не товарищ.

– Твоя правда, – ответил гетман.

Посоветовался со Старовым, решил написать универсал к польским посполитым, чтобы поднимались они на панов своих.

– Ты им напиши, – говорил Старов, – не против них идем, не на них ведешь ты войско свое. С ними какая вражда может быть у нас? Пусть они своих панов потрясут...

Утром Хмельницкий читал составленный Выговским универсал. Недовольно пожал плечами.

– Неладно пишешь, писарь: «Должны знать, не против вас идем...» Это верно. А это что: «Оружие в руки не берите»? Глупости! Берите оружие, обратите его против панов ваших, которые смотрят на вас как на скот и за людей не считают. Вот, что написать надо. Эх, писарь, писарь! В голове у тебя, видно, курица ночевала. Такое написал! Садись, записывай.

Выговский обиделся. Пробовал возражать. Хмельницкий возвысил голос:

– Слушай и пиши: «Я, гетман Украины, Богдан Хмельницкий, от имени всего Войска обращаюсь к вам, как к братьям и друзьям. Не слушайте панов ваших, они морочат вас вместе с ксендзами. Берите оружие – и ударим с двух сторон на панов, чтобы покончить с ними навсегда. А, покончив со шляхтой, заживете, как люди, на своих землях и не будете знать вовеки убожества и нищеты...»

...В воскресный вечер в чигиринском храме святили знамена. Гетман стал на колени, поцеловал освященное гетманское знамя. Преклонный годами отец Иосафат благословил гетмана. Под благословение подошел наказный атаман Алексей Старов, за ним пошли полковники и сотники. На вечерне присутствовал и прибывший из Путивля царский воевода, князь Хилков.

После службы Хилков беседовал с Хмельницким с глазу на глаз.

Выговский не выдержал, спросил ночью гетмана:

– Что хорошего поведал воевода?

Хмельницкий смерил сухощавую фигуру писаря долгим взглядом и не ответил.

На рассвете в понедельник князь Хилков, сопровождаемый стрельцами и казаками, выехал из Чигирина.

Лаврину Капусте Хмельницкий приказал:

– Подыщи человек с пятьдесят отважных людей, раздай им универсалы к польским селянам. Пускай несут за Вислу, пускай засевают землю королю Яну-Казимиру. С каждым поговори особо, а еще лучше – собери их, я сам потолкую. Надо посеять хорошо, чтобы всходы добрые были.

У гетмана осталась еще забота. Ожидал из Киева обращения Сильвестра Коссова к народу. В конце дня прибыл из Киева полковник Антон Жданович и принес досадную весть: Коссов, ссылаясь на болезнь, отказался служить молебен и писать обращение, обещал сделать это впоследствии. Хмельницкий яростно ударил кулаком по столу. Было бы время, тотчас помчался бы в Киев, там бы он поговорил, как надо, с митрополитом. Но сейчас только скрипнул зубами. «Ничего! Погоди, митрополит! Я свое еще возьму, тогда услышим от тебя иную речь». Без отлагательства сел писать письмо Коссову. Писал всердцах. Перо скрипело. Чернильные брызги падали на белую скатерть.