Переяславская Рада (Том 1)

Натан Рыбак. ПЕРЕЯСЛАВСКАЯ РАДА КНИГА 1

Разрешению двух основных задач посвятил Богдан Хмельницкий свою жизнь: освобождению Украины от чужеземного ига и объединению Украины с Россией. Достижения этой цели он добивался со всей силой своеймогучей воли, своей неистощимой энергии. На службу своей великой идее он поставил свой блестящий талант организатора, выдающиеся качества полководца и военачальника, свое искусство замечательного дипломата.

...Вершиной деятельности Богдана Хмельницкого было решение, принятое украинским народом в 1654 году на раде в Переяславе...

«Правда», 11 Х 1943 г.

Будь славен вовек, о муже избранне,

Вольности отче, герое Богдане!

Григорий Сковорода

Глава 1

Привстав на стременах, всадник оперся рукой о высокую луку седла.

Взору его, скользнувшему поверх сизой полосы леса, открылся Киев.

Торжественный перезвон колоколов Софии и Печерского монастыря плыл в морозном воздухе. Над башнями Золотых Ворот и на стенах крепости зоркий глаз всадника уловил чуть заметное колыхание знамен.

Конь заржал и ударил копытом скованную морозом землю. Всадник потрепал гриву коня, нагнулся и прошептал на ухо (словно это была тайна):

– Потерпи!

И тут же всадник почувствовал, что это слово «потерпи» относится к нему самому. И верно, может быть, впервые в этом году так сильно, замирая, билось его сердце. Он посмотрел вниз. В низине, под кручей, его ожидали.

По всему широкому шляху двигались казаки. Скрипел снег. Рассыпался кругом веселый звон тулумбасов. Плыли над головами бунчуки и тяжелые ало-бархатные стяги.

Увидев всадника на круче, казаки зашумели. Тысячеголосо взорвалось и покатилось:

– Слава-а-а!..

Всадник тронул шпорами коня и поехал вниз.

Был двадцать третий день месяца декабря 1648 года.

От Золотых Ворот добрые кони везли широкие сани, в них сидели иерусалимский патриарх Паисий и митрополит киевский Сильвестр Коссов.

Окруженные верховыми, сани скользили по накатанной дороге. Из-под кудлатых седых бровей строгие глаза патриарха внимательно вглядывались в даль.

Сильвестр Коссов, наклонившись, говорил:

– Неведомы его замыслы и поступки его неудержимы. Возомнил, будто бы, аки апостол, вправе судьбами людей вершить. Уповаю на вас и на ваше умение льва обратить в агнца, и желчь в сердце змия сменить елеем.

Патриарх не слушал Коссова. Тот поспешно продолжал:

– Чернь поднял против достойных и почтенных особ, не только против католиков, но и православных. В универсале своем писал: «Все равны будут...» Богохульник и сквернослов...

Коссов сплюнул на дорогу. Огляделся. Разноголосый гомон колыхался над толпой.

«Аки князя встречают», – подумал он и еще раз осудил поведение патриарха Паисия: несмотря на преклонный возраст свой и высокий сан, патриарх сам выехал встречать Богдана Хмельницкого, да еще и его, Коссова, впутал в эту опасную причуду.

Уже видны были ряды казаков. От них отделилось несколько всадников и поскакало навстречу саням.

Шагов за сто от саней Хмельницкий остановил коня и спешился. Джура <Джура – оруженосец.> подхватил повод. Сошли с коней Иван Выговский, Лаврин Капуста, Матвей Гладкий и Силуян Мужиловский. Гетман быстрыми шагами, упруго ступая по снегу и сняв шапку, приближался к саням. Еще с вечера Капуста сообщил ему, что патриарх Паисий в Киеве и высказал желание лично встретить гетмана.

И Хмельницкий сразу оценил, сколь значительно такое событие и как повлияет оно на отношение к нему народа и духовенства, Увидев рядом с седым старцем, в котором он безошибочно угадал патриарха, круглого, как церковный колокол, Сильвестра Коссова, гетман нахмурился. Силуян Мужиловский и Лаврин Капуста переглянулись. До саней оставалось несколько шагов.

Паисий, поддерживаемый под локоть митрополитом Коссовым и монахами, поднимался из саней навстречу гетману. Но Хмельницкий не дал ему выйти из саней, упал на колени и прижался губами к жилистой, маленькой, холодной руке. Коссову руку поцеловал не сразу; пытливо, как бы изучая, поглядел в глаза и еле коснулся усами руки. Митрополит подвинулся и дал ему место в санях, по правую руку от себя. Толпа восторженно кричала:

– Слава! Гетману Богдану слава!

А с разных сторон, покрывая эти голоса, звучало, как гром:

– Слава Хмелю!