Переиграть Афродиту (СИ)

— Ну, знаешь, Гера, она бы сразу пришла к тебе голой, — заявила Персефона. — Но раз уж вопрос стоит так, тогда я тоже хочу убедиться, что передо мной Владыка Аид, а не Гефест или Аполлон. Скажи, когда ты пошел вытаскивать меня из бредового сна, какие были твои аргументы…

Она насмешливо прищурилась, чуть подавшись вперед, и Аид улыбнулся:

— Я тогда много всего говорил и предлагал, но по-настоящему тебя пробрало только одно предложение — чтобы ты проглотила Макарию…

— Именно! — согласилась царица. — Не представляю, как до такого вообще можно было додуматься… И, в целом — до всего. В частности, я только недавно узнала, что ты удочерил Макарию…

— Так получилось.

— И еще Деметра рассказала, что из-за меня ты пошел в Лете топиться, — Персефона опустила глаза и принялась разглядывать булавку, скрепляющую слои ткани на своем одеянии. Но, очевидно, булавка не была таким уж интересным объектом, потому, что царица подняла голову и снова перевела взгляд на Аида. — Но… почему?

— Вот уж не могла промолчать, — прошипел Аид. — Дурак, поэтому и полез… иногда твоя мать бывает такой убедительной… — Персефона смотрела на него, только на него, пристально и внимательно. — Ладно. Я просто хотел быть достоин тебя, — он попытался улыбнуться, но отчего-то получилось с трудом. — Как идиот. Это все, что ты планировала уточнить, или…

Он мимолетно подумал о Левке, но мысли о серебристом тополе уже как-то больше его и не трогали; о Концепции — тоже.

Персефона его уже не слушала, она снова разглядывала булавку; Аид протянул руку, вытащил эту злосчастную булавку из ее одеяния, закрыл, чтобы она никуда не воткнулась, и бросил на пол; царица проводила ее взглядом, а потом схватила Аида за руку, вцепилась ему в плечо. Ткнулась носом в ключицу:

— Зачем, ты же всегда… — он обнял ее, коснулся губами виска, и договаривать уже было вроде как и не нужно, но она все же договорила, — ты же всегда был меня достоин. Всегда.

Глава 35. Артемида

Закат на Олимпе был ярким, даже слишком и Артемида недовольно морщила нос, блуждая по развалинам Олимпийского дворца как по метафорическим развалинам Концепции. Хотелось собрать в кучку своих амазонок и вернуться в леса, благо ей несколько раз намекнули, что благодаря деятельному раскаянию, участию в освобождении Персефоны и прочему, прочему ни Зевс, ни Гера не имеют к ней никаких претензий (в отличие от той же Афины, которая хоть и попала под амнистию, все же будет отрабатывать — кажется, ее отправляют в Элладу строить библиотеки и дарить просвещение смертным). Но перед этим богиня-охотница собиралась найти бедняжку Персефону и убедиться, что с ней все нормально. Если это, конечно, было возможно после того, что сделал с ней мерзкий Арес.

Только найти Персефону было непросто. Во-первых, Артемида в принципе не очень хорошо ориентировалась на Олимпе, она как-то больше привыкла не к холодному мрамору стен, а к нежной тени лесов. Во-вторых, после разгрома Концепции дворец существовал в виде груды развалин, а все сопутствующие постройки превратились в импровизированный лазарет, что еще больше усложняло поиск. Заглянув туда и сюда и опросив с десяток нимф, сатиров, харит и богов, охотница поняла, что искать Персефону самой — гиблое дело, и проще найти кого-то из тех, кто занимался размещением раненых, например, ту же Геру. Уж на что царица цариц негативно настроена к Артемиде, она едва ли откажется проводить ее к Персефоне, когда той так нужна поддержка.

Правда, с Герой тоже вышла заминка. Первая попавшаяся харита-прислужница с поклоном проводила Артемиду во временные покои Олимпийских владык, но вместо Геры и Зевса в них почему-то расположились Макария и Танат (тоже не слишком дружелюбно настроенные к Артемиде). Маленькая царевна и раньше ее недолюбливала, а после того, как охотница помогла ее обожаемому папе Аиду расстаться со смертностью самым простым и эффективным способом (копьем в спину), весь перечень кровожадных намерений в отношении Артемиды так и читался у нее на лице. Впрочем, богиня не считала это поводом для беспокойства — да что ей может сделать эта малявка?

С Танатом Железнокрылым все было гораздо проще. Подземный до мозга костей, по мнению Артемиды, он искренне ненавидел каждое живое существо, и ее в том числе. В первую очередь даже ее. Именно это она прочитала в его глазах, когда без стука вломилась в покои и увидела прелестную в своей сюрреалистичности картину: Танат с замотанной головой вытянулся на ложе, развернув крылья, а щебечущая о чем-то Макария ласково перебирала и разглаживала помятые перья, аккуратно разбирая и укладывая их так, как они должны лежать от природы. Странно, но Убийце, кажется, это нравилось — он не отшатывался, а, чуть щурясь, подставлял крылья под тонкие пальчики царевны. Правда, выглядел он при этом каким-то потерянным.

Но это длилось доли секунды. Потом в глазах Убийцы явственно проступило желание призвать меч и разрубить Артемиду на десяток богинь, отчего охотница поперхнулась и предпочла сразу обратиться к царевне.

— Макария, деточка…