Переиграть войну! Пенталогия (СИ)

– Лешенька, дорогой! – как можно ласковее и вкрадчивее обратился я к нарушителю спокойствия. – А ты не напомнишь мне, с кем и когда ты в расположение вернулся? А?

Задав вопрос, я немедленно, хоть и с некоторыми проблемами, принял упор лежа и пять раз отжался на здоровой руке.

– Вспомнил? – Поднявшись, я отряхнул колени. – Товарищ военврач, а что это я счета не слышу?

– Neun! Zehn! – немедленно откликнулся Семен.

И в ту же минуту воспитательнотренировочный процесс был нарушен громким гудком, донесшимся откудато с северозапада.

Может, я и калечный, но скорость реакции никуда не девалась:

– Мишка, заводи мотоцикл! Остальным – одеваться! – Какой бы это поезд ни был и что бы он ни вез, на полустанке он обязательно остановится. Алик нам, привыкшим к электрифицированным дорогам, специально лекцию прочитал. До того момента все эти паровозные дела были для большинства из команды темным лесом – слово «разъезд» у меня, к примеру, ассоциировался лишь в составе фразы «разъезд Дубосеково», у которого сражались «двадцать восемь панфиловцев», а совсем не со «специальным пунктом на однопутной железной дороге для пропуска встречных и попутных поездов». И из объяснений Тотена выходило, что эти остановки не просто так по глухим углам разбросаны, а для дозаправки паровозов, причем не только углем или дровами, но и водой. Оттого на каждой уважающей себя станции водокачка стоит.

А если поезд в Милом остановится, неплохо бы нам быть готовыми. Паровозный гудок – штука, конечно, мощная, но если мы его так отчетливо услышали, значит, состав уже близко – километрах в двухтрех. Не знаю, с какой скоростью поезда в этом времени ходят, но даже если он ползет елееле, то времени у нас практически нет.

– Toten, komm zu mir! [329]– заорал я во всю глотку.

Впрочем, подгонять Алика нужды не было – он сам прокачал ситуацию и уже через пару минут выскочил во двор, на ходу подпоясываясь ремнем.

– На, я для тебя прихватил! – подбежав, он протянул мне рацию, изящно упакованную в сшитый Несвидовым брезентовый чехол. Во время «маскарадов» мы пользовались такими – уж больно вызывающе смотрелись «штатные» подсумки из кордуры на фоне всей остальной амуниции.

– Поехали! – на правах старшего по званию – какникак оберлейтенантские погоны на плечах, я залез в коляску.

– Антон, фуражка! – Приходько успел перехватить нас буквально за секунду до того, как мы тронулись.

«Надо же, как быстро сообразил! А я растяпа растяпистая!»

– Спасибо! Командиру доложи! Мы – на связи…

Стрекоча мотором и поднимая клубы пыли, наш тарантас заскакал по ухабам деревенской улицы.

– Ты чего автомат не взял?

Вместо ответа Тотен показал на закрепленный на коляске прямо передо мной «эмпэшник».

В суматохе просто из головы вылетело, что с нашим избытком трофейного оружия с некоторого момента в каждой машине был заныкан серьезный ствол.

Доехали быстро – когда я скомандовал Соколову остановиться у поворота, ведущего к станции, султан дыма как раз поравнялся с семафором.

– Давай мотик в кусты и догоняй! – Мы с Тотеном зашагали через негустой в этом месте подлесок к опушке. Я помнил, что там была парочка замечательных деревьев, с которых вся станция была как на ладони.

– Включись! – напомнил мне Алик.

Вытащив из чехла гарнитуру, я, повозившись немного с фуражкой (пришлось изза нехватки «рабочих» рук ее даже на ветку дерева повесить), водрузил обруч с наушником на голову и нацепил кольцо тангенты на палец левой руки. Хоть и зафиксирована она, но пальцы свободно шевелятся. Включаем…

– Раз, раз… Как слышно? Прием?

Вместо ответа Тотен показал большой палец.

Даже с одной рукой забраться на эту сосну не составляло особого труда – раздвоенная, с мощными ветвями, вытянутыми в направлении опушки и соответственно станции. Да еще и Алик меня подсадил… Карабкаться на самую верхотуру не стали, благо и с этой высоты все происходившее на станции видно замечательно. Поезд, пока мы изображали из себя бандерлогов, проехал, наконец, въездную стрелку и остановился у покосившегося пакгауза, попрежнему выбрасывая в воздух высокий столб дыма и пара.

«Паровоз, тендер, два пассажирских вагона, четыре платформы, груженные рельсами, платформа с краномдерриком, две „теплушки“ – очень похоже на ремонтный поезд… Интересно, а солдат на нем много приехало?»

– Ремонтники, – словно отзвук моих собственных мыслей, прошелестел в ухе голос Тотена.

– Я уже догадался. Немцев много? – Биноклем я воспользоваться не мог, а потому Зорким Глазом работал сейчас мой друг.

– Пока пятерых насчитал, – последовал ответ. – Они на той стороне с Кондратом беседуют.

– Офицеры?

– Хрен разберешь – дым мешает. Геноссен точно за паровозом стоят.

– Слушай, а ведь это хорошо, что мы рельсы тут не сковырнули, как собирались! – озвучил я внезапно пришедшую мысль. – А то бы эти слесаря надолго тут застряли.

– Точно, – согласился Алик. – А такой бригаде сдвинутые рельсы починить – на полчаса работы.

– Арт Фермеру! – жестко встрял в нашу беседу командир.

– В канале.

– Доложи обстановку!

Выслушав мой доклад, командир взял таймаут, длившийся, впрочем, едва пару минут.