Переигровка – 5 Фарватер Чижика

– Его проверяли наши химики. Кафедра общей химии мединститута. При объёме в шесть с половиной кубических сантиметров он весит двести три грамма.

– Значит, платина?

– Удельный вес получается чуть более тридцати одного грамма на кубический сантиметр. Это на треть больше, чем у самых тяжелых металлов – осмия, иридия, платины.

– Да? Так что же это?

– Науке подобные металлы неизвестны. Так говорят наши химики.

– Значит, неизвестны… Откуда это – он кивнул на медаль – у тебя?

– От одного ливийца. Торговец, хозяин лавочки в Джалу. Сказал, что много лет назад предмет принес бедуин. Нашёл-де в пустыне. Бедуин в обмен взял нужный ему товарец, а хозяин, решив, что это платина, сохранил. Это же не бумажные деньги. Не испортится – платина-то.

– И ты его купил? Двести граммов по цене платины?

– Нет, с чего бы. Он мне его подарил.

– Вот так и подарил?

– Я его оперировал по поводу аппендицита. Так получилось. Он и решил отблагодарить. У них принято одаривать врачей, если операция прошла хорошо. Отвыкнут, отучатся со временем, но пока…

– Значит, бедуин нашёл это в пустыне, продал торговцу, торговец подарил тебе, а ты принес сюда.

– Именно.

– Почему?

– Наши химики, институтские, ограничены в возможностях. А металл этот – или сплав – может представлять интерес для науки. Для обороны. И вообще, неизвестно, что там, в Пустыне можно любопытного найти. Если поискать как следует.

– Космический корабль инопланетян? Ты же в фантастическом журнале работаешь, много всякого читаешь. Не перечитал лишку?

– Есть факт, он перед вами. Покажите лучшим специалистам, пусть скажут веское слово.

– Покажем, покажем, не сомневайся. Осип, прибери.

Человек в штатском взял медаль. Андропов к ней не прикоснулся.

– У тебя всё?

– У меня всё.

– Тогда иди, веселись. Ты же завтра во Франкфурт летишь, на турнир?

– Лечу.

– Тогда ни пуха.

– К чёрту, Юрий Владимирович.

Моё возвращение оживило притихшую было компанию, но ненадолго.

Нужно было возвращаться в город, о чем без обиняков сказал Осип в штатском. Мол, скоро у водителя смена кончится.

Значит, вернёмся в город. Распрощались с Ириной и Михаилом, сели, да и поехали, дело-то несложное – сидеть в машине.

В пути говорили о цветах. Какие цветы стоит посадить по осени, какие – по весне. Со знанием дела говорили, пусть слушают, кому нужно. Должны слушать. Цветы соланиум туберозум пользовались в семнадцатом веке небывалой популярностью, а вот сейчас их никто не замечает, никто не любуется. А ведь посади их в садах, парках и на городских клумбах – какая польза для страны будет!

Довезли нас до самого Дома на Набережной. Проведать квартирку, прикинуть, что и как. Я уже стал полноправным квартиросъемщиком, все документы оформлены, живи – не хочу!

Я и не хотел – во всяком случае, пока. Но посмотреть-то надо.

Двенадцатый подъезд, восьмой этаж. Консьерж меня узнал, даром что видел всего ничего. Профессиональная память.

– Они со мной, – сказал я ему. Тот серьезно изобразил поклон. Не поклонился, нет, советские люди не кланяются. Изобразил.

Поднялись на лифте, конечно. Лифты здесь просторные, с диванчиками даже, верно, на случай поломки, если застрянем между этажами. Или просто мода такая была, требование былых времен. Прежде и лифтёры были, но прогресс как технический, так и социальный, должность эту упразднил. Сами кнопочку нажмём, сами доедем.

Доехали.

Ключи у меня были с собой. Хитрые, сложные ключи, а замки немецкие, числом два.

Открыл.

– Заходите, дамы. Чувствуйте себя как дома, – сказал я, проходя по квартире и включая свет – в комнатах, в ванной, в клозете, на кухне, в чуланчике, в кладовочке – везде. Разгоняя сумерки, разгоняя призраки.

– Да… – сказала Ольга, а Надя ничего не сказала, всё оглядывалась и оглядывалась. – Как бы не заблудиться.

Квартира и в самом деле немаленькая. Сто девяносто шесть метров жилой площади. А жилая площадь – это только комнаты, числом пять. Самая большая – семьдесят метров. Поменьше – пятьдесят. И три совсем уже крохотные, по двадцать пять. Это я девушкам рассказывал. Для сведения.

Коридоры иной квартиры стоят. Кухня в двадцать метров. Ванная – пятнадцать. С окнами на Кремль. В клозете, правда, окна нет, только вентиляционная решётка. Если к площади комнат приплюсовать кухню, ванную, коридоры, подсобные помещения, получится под триста, общей-то. Роскошь. Да, не всякому генералу подобное даже снится. Только самым-самым. Тухачевский жил когда-то рядом, во второй квартире на площадке. Недолго, впрочем, жил. Да и потом многие не задерживались.

– Да, Чижик… Обставить такую квартиру – задачка не из простых, – сказала, наконец, Лиса.

– Вот эта комната, чур, моя, – ответила Пантера. – Это – Надина. Тебе, Чижик, третья. Тут будет детская. А зал оставим для торжественных приемов. Рояль поставим, телевизор цветной, магнитофон импортный, радиолу «Симфония». Только не спеши, не спеши. Нам сначала родить нужно, институт закончить, и прочее. Переедем… годика через три… – говорит, а сама ехидно улыбается. Мол, не надейся, Чижик. Шучу это я.