Переигровка – 5 Фарватер Чижика

– Чижик, не пора ли нам восвояси? – спросила Лиса, а Пантера просто встала, всем видом подсказывая ответ.

– Едем, – согласился я.

Андрей Николаевич тоже поднялся:

– Да, пора.

Остальные засуетились, подходили к Стельбову и говорили приличествующие ситуации слова: что очень рады, что совершенно уверены, и что в новом году будут работать, не покладая.

Нам слов никто не говорил, а просто благожелательно улыбались, радуясь, что дорогие гости меру знают.

Выйдя наружу, Стельбов что-то сказал Ольге. То есть я слышал, что он сказал, но притворился, что не слышу: говорил Андрей Николаевич тихо, не для публики.

– Нет, папа, лучше ты к нам, – ответила Ольга. – «ЗИМ» не «Чайка», но места у нас много. Женя ведь со всеми поедет, в автобусе? – это она обратилась ко мне.

– Со всеми, – подтвердил я. Женя и в самом деле поедет со всеми, потому что хочет накатить сто пятьдесят, а с нами это неудобно.

– И Чижик – водитель осмотрительный, ни разу не лихач, – продолжила Ольга.

– Добро пожаловать на борт, – сказал я. – Резина новая, зимняя, надежная.

– Ну, ладно, – согласился Стельбов.

Но с отъездом пришлось чуть помедлить: из Замка вышли Зуев и Паша, оба с большими плетеными корзинами. Вышли и пошли к «Чайке».

– В дорогу, чтобы не скучали, – сказал Зуев.

– Ты вот что… – Стельбов был недоволен. Не любил он подношений, тем более публичных. – Ты студентам это дай. Им нужнее, студентам.

– Студентам, так студентам, – легко согласился Зуев.

– Не вздумай отказываться, – шепнула Лиса. – Мы завтра к Ленке собираемся.

Лена Семенихина, счастливая мама, отстала от нас на курс, академический брала. Живет сложно, мужа нет, родители не в восторге. Девочки её опекают. Правильно, нужно помогать, если в меру. А со вкусностями в Черноземске последнее время не очень, чтобы очень. Разве на рынке купить полкило мандаринок, но на рынке недёшево. А тут Новый Год, всякому хочется праздничного на столе.

Провожающие поставили корзины в багажник.

Организовалась колонна: впереди милицейская «Волга» с полковником, затем «Чайка», следующие мы на «ЗИМе», и замыкает опять милиция, «Жигули» с майором. Её, милиции, было много больше, но Стельбов, памятуя о семи няньках, избыток отпустил еще в прошлом году.

И мы тронулись. В смысле – начали движение.

По Каборановску ехали неспешно. Двадцать пять километров в час. Я настоял. Я-то трезвый, и в колонне нашей водители трезвые, ну, надеюсь. А вот остальной народ славного города может и перешагнуть границу. Выскочит на дорогу, тут-то мы и начеку. С двадцати пяти тормозить не сложно.

– Красота какая! – сказала Лиса.

Дорога делала петлю, и мы снова увидели Замок. В просвете меж туч показалась луна, почти полная, яркая, и вид получился вполне романтический. Хоть картину пиши. Или фотографируй. Жаль, что нет у меня такой плёнки, которая вместила бы ночной пейзаж.

Надежда сидела рядом, на переднем сидении, а заднее мы отдали Стельбовым, отцу и дочери. Может, поговорить хотят, или просто побыть рядом.

– Я включу радио? – спросил я пассажиров.

– Включай, включай, только негромко, – разрешил Стельбов.

Венское радио передавала музыку Штраусов. Для начала года – годно!

Радио – это для Стельбовых. За музыкальной завесой можно говорить свободнее, вальс заглушает голоса.

И они говорили. Немного.

– А Ворона больше нет, – сказала Лиса. – Улетел Ворон. Еще летом. За радиохулиганство оштрафовали, конфисковали аппаратуру, он и уехал. Нам Люба рассказала.

– Кем же он был?

– Инвалид. Он в армии срочную служил, что-то там произошло, вернулся инвалидом. Без ноги. От колена и ниже. Выучился на бухгалтера, заочно, работал в Доме Быта, а после работы хулиганил в эфире. Свободный оператор, вольный каменщик. Ну, а как отобрали магнитофон и приёмник, он обиделся и уехал.

– Куда?

– Собирался на север, в Заполярье. Пора и мир посмотреть, говорил, бухгалтеры везде требуются. И денег заработать. Новый магнитофон купить, радиоприемник, детали всякие…

Вальс «На прекрасном голубом Дунае» звучал маняще, чарующе. Видели мы этот Дунай. Не очень-то он и голубой. Кстати, а не прокатиться ли нам по Дунаю – на круизном теплоходе? Летом?

Ага, ага. Были мы казаки вольны…

Каборановск остался позади, и теперь мы ехали быстрее. Хочется домой, понятно. Всем хочется. И водителю «Чайки», и милиции, и мне тоже.

Вот «Чайка» прибавила скорость сверх условленного. Отчего б и не прибавить, дорога хорошая, дорога свободная, дорога чистая, мощные фары светят далеко. И милицейская «Волга» как рыба-лоцман.

Но я на провокации не поддаюсь, держу упорно шестьдесят, и «Чайке» поневоле приходится унимать резвость. Но через десять минут маневр повторяется. И ещё. Конечно, если под капотом двести лошадок, хочется показать превосходство и укорить хозяина, мол, зачем ты пересел на старую клячу, когда есть я, такая красивая, такая мощная, такая резвая.

И Стельбов говорит:

– Миша, ты можешь прибавить немножко?

Я сначала убираю музыку до минимума, и лишь потом отвечаю: