Перейти море. Лёка (сборник)

Глава 9

Жизнь почти каждого человека на земле похожа на бег по кругу. Звенит будильник – значит пора вставать. Потом – чистить зубы, завтракать, идти на работу; потом – с работы, ванная, телевизор, сон. И так – много лет подряд.

Но иногда Бог вырывает человека из этого привычного круга, и у него появляется время подумать, а все ли правильно в его жизни? Действительно ли важно то, что он считает важным? И не стоит ли приглядеться к тому, что еще вчера важным не казалось?

В такой ситуации оказалась и Снежанна Воронова. Ее привычный бег по житейскому кругу прервался, у нее появилось очень мало свободного пространства, но очень много свободного времени.

С того дня, как у Снежанны забился ребенок, ее ссоры с Лёкой прекратились. Произошло это, конечно, не только из-за того, что Снежанна почувствовала ребенка. Просто она не обладала Лёкиной способностью долго идти к одной цели, и в состязании упрямств ей было Лёку не переупрямить. Снежанна родилась в семье большого начальника, и это разбаловало ее, но вообще-то она куда лучше Лёки могла смиряться с жизненными обстоятельствами, и ей было не слишком сложно покориться тому, кто в данный момент был сильнее ее.

К тому же, для ссоры необходим контакт, а именно его у Лёки и Снежанны становилось меньше с каждым днем. Психика Лёки не выдерживала напряжения, и она постепенно уходила в свой вымышленный мир все дальше и дальше. С каждым днем она заходила к своей пленнице все реже и общалась с нею все меньше. Да, она не забывала приносить Снежанне еду и воду (которую брала в колодце только вечером и только в половине десятого!), но теперь чаще всего делала это, не произнося ни одного слова. Если раньше она хоть изредка смотрела своей пленнице в глаза, то теперь ее взгляд был устремлен исключительно вдаль.

– Слушай, чего ты всегда куда-то смотришь? – не выдержала однажды Снежанна. – Там, – она показала пальцем, – стена! Что ты на стене можешь увидеть?!

Лёка поставила перед своей пленницей тарелку с ненавистной кашей и сказала:

– Там не стена. Там – луг.

– Какой луг?!

– Обычный. С травой. Я смотрю на этот луг и жду.

– Кого ждешь, ты, больная?! – изумилась Снежанна.

– Даню, – ответила Лёка. – Он должен ко мне прибежать.

– Даню? Твоего сына?! – не поняла Снежанна. – Куда он должен прибежать? Когда?!

– Когда-нибудь, – ответила Лёка. – Но обязательно должен! И я жду. Я долго ждать умею.

Снежанна притихла.

Это было не смешно. Совсем не смешно!

– И что – ты все это время ждешь? – спросила она осторожно. – Ждешь – и все?!

Лёка неопределенно пожала плечами.

– Иногда я молюсь, – сказала она. – Прошу Бога принять его в рай. Я ведь даже не успела его покрестить, он ведь совсем маленьким умер. А я не знаю, принимает Бог некрещеных деток в рай или нет.

– Так сходи в Церковь и спроси, – сказала Снежанна. – Там батюшка есть – он тебе скажет. Я ради такого случая даже пообещаю никуда не убегать.

Лёка отрицательно покачала головой.

– Не пойду, – сказала она. – А вдруг он скажет, что некрещеные детки в рай не попадают? Тогда получиться, что я его убила дважды. И просто убила, и своими руками в ад отправила! Как мне тогда жить? Уж лучше – не знать!

Она развернулась и вышла из комнаты. Теперь она всегда ходила полусогнутой – так меньше болели почки.

Снежанна посмотрела ей в след.

– Совсем плохая стала, – сказала она, глядя на свой живот. – Когда-нибудь просто забудет, что мы с тобой здесь сидим, и перестанет к нам приходить. Мы с тобой с голоду сдохнем, а она будет за стенкой сидеть, на лужок свой смотреть!

В последнее время она начала разговаривать со своим ребенком. В этом не было ничего удивительного – Снежанна была общительна. Сколько она себя помнила, ей было просто необходимо с кем-то говорить – чем-то делиться, кого-то обсуждать, над кем-то смеяться.

Сейчас она оказалась в вынужденном одиночестве, а ей так хотелось хоть изредка с кем-то поболтать! Говорить с Лёкой в последнее время стало совсем трудно, и Снежанна принялась разговаривать с существом, которое поселилось у нее в животе. Ребенок, естественно, не отвечал ей. Он временами барахтался, а чаще – не подавал признаков жизни. Спал, наверное.

Снежанна даже начала скучать, когда он не барахтался – говорить что-то спящему казалось ей неправильным.

– Эй, алё, да проснись ты! – говорила она и, как могла, раскачивала собственный живот. – Мамка поговорить хочет, а ты спишь!

Существует мнение, что дети в материнской утробе как раз засыпают, если их качают, а вовсе не просыпаются, но Снежанна об этом не знала. Во всяком случае, она поняла, что заставить малыша двигаться по своему желанию она не может, и это было немного обидно.

В остальном, ребенок был хорошим собеседником – всегда выслушивал и никогда не перебивал! Ему можно было пожаловаться, даже и на него самого.

– Вот блин, навязался ты на мою голову! – говорила Снежанна. – Сижу теперь здесь из-за тебя. А если б тебя не было – не сидела бы! Это точно. Так что ты как хочешь, а я сделаю аборт.

Если в ответ на эти слова младенец затихал, то Снежанна говорила так: