Перейти море. Лёка (сборник)

– Итак, – сказал Пеля. – Вы идете или нет? Если идете – разбирайте оружие и вперед, пока на «Радуге» дискотека не закончилась. Если нет – проваливайте, и чтобы я вас больше не видел. Имейте в виду, – он показал на оружие, – этими игрушками легко убить, поэтому не будьте дураками – по голове не бейте. Бейте по рукам, по ногам, это так же больно, но для жизни не опасно. Ну, так что, герои? Вы идете или нет?

– Идем, – сказал Фидель нехотя.

Он встал, повернулся к собачевским.

– Кто не хочет идти на «Радугу» – может идти домой, – сказал он. – Но тогда уж не обессудьте – вы больше не наши.

Все промолчали. У каждого на душе было мерзко – начинать такую войну не хотелось никому. Если бы было время подумать, то от такой войны отказались бы многие мальчишки, но сейчас все было слишком неожиданно, решать надо было слишком быстро! Поэтому встать и уйти не решился никто.

– Разгребайте арсенал, братва! – невесело сказал Фидель.

Собачевские поднялись, подошли к куче. Они взвешивали на руках дубинки, пробовали крутить непослушные нунчаку.

– А ты что же, Макс? – спросил елейным голосом Жорик, подойдя к Максиму, который остался сидеть на скамье.

– Там на всех не хватит, – буркнул Максим. – А я и кулаками обойдусь.

Ни он, ни Длинный, ни Фидель оружия не взяли. Им хватило ума понять: чем бы ни закончился этот день, а будет лучше, если и милиция, и проспектовские знают – именно эти собачевские пошли драться без оружия!

Потом все пошли одеваться. В теплых пальто и модных «дутых» куртках собачевские казались похожими на медвежат или пингвинов. Дубинки попрятали под одежду.

Вышли. Войско собачевских шло на бой молча, как и несколько месяцев назад на Суслики, только теперь без зрителей и меньшим составом. Фидель, Максим и Длинный шли в середине – колонну возглавлял Жорик, уверенный в том, что он-то и есть теперь собачевский номер один.

До «Радуги» было двадцать минут быстрым шагом. Можно было двинуть через проспект Ленина, но раньше времени попадаться проспектовским на глаза, да и тревожить милицию не хотелось. Три четверти пути двигались узенькими улицами Собачевки, затем вышли к микрорайону и спрятались на неосвещенном пятачке рядом с недостроенным зданием кинотеатра.

– Я и Корень пойдем к «Радуге», – сказал Жорик, – посмотрим, там ли они и сколько их. А вы ждите тут и будьте готовы: как только мы вернемся, сразу же идем и гупаем этих скотов! Если нас зацепят, я останусь драться, а Корень побежит за вами. Тогда уж тоже не мешкайте, хорошо?

Жорик и Корень ушли, а собачевские остались ждать. Было темно и холодно. Желая согреться, подростки подтанцовывали, утрамбовывая поскрипывающий снежок. Было страшно и хотелось на что-то отвлечься. Внезапно развлечение само нашло их.

– Эй, мужики, а вы кто? – раздался удивленный пьяный голос.

Высокий худой парень, пошатываясь, стоял невдалеке и с пьяным изумлением рассматривал притаившуюся за кинотеатром толпу.

– Макс, гляди, это же Мафия! – шепнул Максиму Фидель. – Сейчас повеселимся!

– Мы проспектовские, идем собачевских бить! – крикнул Фидель Мафии.

– Да? – Мафия на нетвердых ногах подошел к толпе. – Это правильно! Их, козлов, гупать надо!

– Собачевцы – беспредельщики! – в тон Мафии подхватил Длинный.

– Беспредельщики! – согласился Мафия.

– И ссыкуны! – сказал Бригадир.

– Ссыкуны! – радостно кивнут Мафия.

– Пошли с нами этих козлов гупать! – сказал Фидель.

– Да, пацаны! Я с вами! – Мафия хихикнул. – Как увижу собачевского – так сразу и врежу!

Он собрал посиневшие от холода пальцы в кулак и показал его всем в доказательство того, что ему есть, чем бить собачевских.

– Можешь начинать прямо сейчас! – сказал с нажимом Максим, и стало тихо.

Максим выступил вперед.

– Ты помнишь меня, Толик? – спросил он.

– Нет, – ответил Мафия, попятившись – он не понимал до конца, что происходит, но улавливал в тоне Максима угрозу.

– Вспоминай. Два года назад, трудовой лагерь. Ты тогда хотел зарезать котенка, а тебе помешал маленький школьник. Из собачевских, кстати. Ты еще хотел этого школьника тогда отгупать. Ну, помнишь, Мафия? Так этот школьник – я! И вокруг тебя – собачевские, которых ты назвал беспредельниками, козлами и ссыкунами. Гупай нас, Мафия!

Мафия отступил на шаг, но отойти дальше было нельзя – его окружало плотное кольцо собачевских.

– Пацаны, простите! – забормотал он. – Простите, перепутал!

Тут Мафия отмочил штуку, которую никто не ожидал – плюхнулся перед Максимом на колени.

– Не бейте, пацаны. Козлом буду – перепутал, по пьяни ляпнул, ну, бывает!

Максиму стало противно. Было неприятно видеть, как перед ним на коленях стоит тот, которого он так сильно боялся когда-то. Почему-то унижение давнего врага каким-то образом унизило и его, Максима.

– Ладно, иди, вошь, – сказал Максим, поморщившись. – Пропустите его, пацаны, пусть катится.

И добавил, постеснявшись вдруг показаться слишком добрым:

– Некогда тобой, паскуда, заниматься, а так бы мы… Пшел вон, собака!