Перехлестье

- Я - Жнец.

- Э-э-э... собираешь урожай?

- Можно и так сказать. Души. Я сборщик душ, которые здесь не должны быть, - мужчина поднял правую руку, и по стальной перчатке пробежали язычки белого пламени. - Я - Судья. Палач. Смерть.

В который раз Лиска себе удивилась. А она привыкала к этому миру. Во всяком случае, ей ни на миг не захотелось сбежать, упасть замертво или завыть от ужаса. Ну, Жнец. Ну, души собирает. Кому что. А вот сияние руки заворожило девушку. Она даже потянулась, чтобы дотронуться до металлической ладони, но мужчина резко отстранился, гася призрачное пламя.

- Нельзя!

- Ой... прости... - смутилась любопытная.

- Дотронешься до нее, пока горит пламя, и умрешь, - Жнец вернул руку на стол. - Любое живое существо, у которого есть душа, коснувшись руки, погибает.

- А когда она... не горит? - уточнила практичная Васька.

- Когда не горит, это просто рука, - маг усмехнулся, - ты как моя нареченная. Такая же любопытная.

Он искренне поражался спокойствию и непосредственности собеседницы. И, что уж скрывать, наслаждался ими - никогда прежде Жнец не получал столько тепла, участия и добра... Он даже думал, будто подобное попросту невозможно. Не бывало прежде, чтобы человек и маг сидели друг против друга и разговаривали. Просто разговаривали о жизни...

- Наверное, тяжело ее зажигать? - простодушно спросила девушка. - Йену было трудно сдерживать свой дар.

- Йену?

- Моему мужу. Грехобору.

- Грехо... - взгляд мага потяжелел: - Грехобор принял от тебя кольцо?

- Да, - стряпуха кивнула.

- Мне говорили, будто Грехобор стал отступником. Предал магов, богов, связался с... - мужчина прервался, нахмурился. - Он здесь?

- Нет, - Василиса посмотрела на правую руку мага и задумалась. - Скажи... ты сюда просто так зашел?

- А разве можно зайти иначе?

Девушка покусала губы и ответила:

- Можно. А можно и просто так.

Жнец усмехнулся. Его взгляд скользнул за спину собеседницы, а потом вновь обратился к Василисе.

- О вашей харчевне такая слава идет, как же ее миновать?

Стряпуха прищурилась:

- Мне муж как-то говорил, что все маги говорят правду. Что они не умеют лгать. Это правда?

- Да.

- А если нужно солгать?

- Мы не лжем. А что?

- А разве я не могу просто так спросить?

Мужчина выпрямился, отставил в сторону недопитый стакан с чаем и чуть подался вперед.

- Можешь, - сказал маг и добавил: - Я вижу чувства людей. Всегда.

- То есть ты знаешь, что я сейчас испытываю...

- ...страх, - закончил ее фразу Жнец.

- Ну да, - Василиса мрачно кивнула.

- Но не за себя, - заметил собеседник.

- Ты пришел за Грехобором? - напряженно спросила девушка.

- Я отвечу тебе, но перед этим пообещай выполнить мою просьбу. Она не опасна.

- Хорошо.

- Нет. Я пришел не за Грехобором, - он подождал мгновение, а потом спросил: - Теперь я могу озвучить свою просьбу?

- Можешь.

- Не сопротивляйся, - с этими словами Жнец стремительно встал из-за стола, дернул собеседницу на себя и рука, закованная в сталь, стиснула горло Василисы.

Ничего себе - неопасная просьба! Васька, парализованная ужасом, зажмурилась. Сейчас по стальной рукавице пробегут прозрачные языки ослепительного пламени, металл вспыхнет, и жертва... Интересно, это больно? Она обожжется? А если останется ожог? А еще хуже, если запахнет паленым. Бе-е-е. Стряпуха поймала себя на том, что снова думает о какой-то безумной ерунде, тогда как смерть уже вот-вот заглянет ей в глаза. Если, конечно, умирающая их откроет. А она, уж поверьте, не собиралась допускать такой оплошности. Ну все, еще миг, другой, третий, четвертый... да сколько ж ей так стоять?

- Отпусти ее.

Жнец не отдернул руку, но хватка на шее девушки ослабла.

Лиска опасливо вздохнула, приоткрыла один глаз. Жива вроде. Значит...

Кто это сказал? Голос и знакомый, и нет. Никак не получается вспомнить, где же доводилось его слышать. Василиса точно знала - за ее спиной все столики пусты, если не считать того, в углу, где расположился Багой с припозднившимся посетителем. Кто тот незнакомец? Ну не корчмарь же это приказывает, таким твердым ровным голосом? Или он? Да что...

- С чего бы? - голос Жнеца был спокоен и безлик, словно говорил не человек, а какая-то неодушевленная компьютерная программа. Давным-давно у Лиски была такая на стареньком компе - было забавно вносить туда какие-нибудь эмоциональные предложения, типа: "Офелия, любовь моя! Вернись, изнемогаю!" или еще какую-нибудь феерическую чушь. И программа проговаривала текст бездушным, лишенным интонаций голосом. В духе Марьи Искусницы: "Что воля, что неволя - все равно".

И снова девушка поймала себя на том, что думает о какой-то ерунде, тогда как сильные руки Жнеца удерживают ее, не давая вырваться, но более, правда, и не лишая возможности дышать.

- Я тебе приказываю. Отпусти девушку.

Жнец усмехнулся:

- А кто ты такой, чтобы отдавать приказания мне?

- Фирт, отпусти. Она не в твоем праве.

Тот, кого назвали Фиртом, лишь еще ближе прижал к себе Василису. Стряпуха почувствовала прохладу, исходящую от мага, и по телу прошла волна крупной дрожи. Ее заступник, стоящий позади, видимо, принял эту дрожь за страх.

- Не бойся, он тебя не тронет. Фирт!