Перехлестье

Да что ж пристал!? Повитуха отшвырнула от себя его ладонь, вскочила, и прокричала мужчине в лицо:

- Отстань!!!

Слезы текли по лицу, смешиваясь с дождем, тело колотила дрожь, но Милиана словно не замечала этого. Единственное, чего ей действительно хотелось - чтобы дэйн оставил ее в покое. Не говорил. Не предлагал помощь. Не стоял рядом. Какая ему...

Сильные руки притянули ее к теплой груди.

- Успокойся. Не плачь.

Он говорил это равнодушно, словно не хотел утешать, а лишь бездумно повторял то, что принято говорить в подобных случаях. В голосе не прорезывалось и толики сочувствия или беспокойства. Точно таким же тоном он мог бы сказать ей: "Умри" или "Я тебя ненавижу". Любые слова, которые обычный человек при помощи интонаций наполнял оттенками смысла - от боли до восторга - в его устах звучали пресно. Никак.

Теплые ладони гладили Милиану по голове без малейшего намека на ласку. Но он касался ее. Магессы. Сам. Укутал в свой плащ. Для такого, как Волоран, это было... наивысшим выражением участия. Понимание этого сломило жалкие остатки гордости и силы воли. Девушка заплакала навзрыд, уткнувшись лбом в широкое плечо, выплескивая горечь, накопившуюся за девять лет скитаний. Она плакала долго, проклятый дар несколько раз за это время пытался восстать, поднимался в душе темной волной, но сила дэйна каждый раз подавляла его.

Дождь давно стих, и теперь только ручьи под ногами напоминали о грозе. Мужчина, по-прежнему обнимая магессу, посмотрел на темнеющее небо. Суматошный, тяжелый день подходил к концу.

- Ты плачешь по нему? - тихо спросил Волоран, когда Милиана устала рыдать и стояла, оцепенев, прижимаясь к нему всем телом.

- По себе, - глухо ответила она, делая судорожный захлебывающийся вдох.

- Почему? - дэйн продолжал гладить девушку по голове, но не пытался заглянуть в глаза. - Тебе нужно радоваться.

- Радоваться?

- Вы, наконец, свободны друг от друга. Ты свободна. Разве это плохо?

Милиана вскинулась.

- А когда я стану свободной от тебя? Разве это - свобода?

Она отступила, зная, что палач не станет ее удерживать, и потянула засаленный шнурок, висящий на шее.

На видавшей виды веревочке болталось... кольцо. Венчальное кольцо. Магесса показала его собеседнику и сказала, напоминая:

- На мне оковы. Ты сам заключил меня в них.

Мужчина долго смотрел на поблескивающий в сумерках стальной ободок, потом медленно-медленно обвел его указательным пальцем, слегка касаясь руки Повитухи.

- Ты могла отказаться.

- Я? Могла? - девушка отдернула руку с украшением, вновь пряча шнурок за пазуху, вытерла слезы и ответила: - Да, могла. И ты бы умер.

- Верно.

- Неужто, я кажусь такой подлой? - спросила она с плохо скрываемой болью в голосе. - Неужто ты ждал от меня отказа? И даже мысли не допускал о том, что я не хочу становиться убийцей? Ладно. Пусть. Я - маг. Зло. Легко могу погубить. Предположим так. Но неужели ты даже не подумал о том, что я... не хочу твоей гибели? Я знаю тебя большую часть своей жизни. Ты учил меня подавлять проклятую силу, успокаивал, когда она не подчинялась, даже еду с кухни таскал!

- Я знал, что ты не откажешь. Почти был уверен, - дэйн пожал плечами. - Но все равно у тебя был выбор.

Девушка смотрела с болью, досадуя, что он не понимает, и она вынуждена объяснять ему столь очевидные для нее и столь непостижимые для него истины.

- Не было выбора. Никогда. Единственный раз жизнь предоставила мне шанс, счастливый случай - возможность стать обычным человеком. И ты меня его лишил.

- Лишил? - дэйн грустно улыбнулся. - Я сидел под твоей дверью всю ночь, Миллиана. А утром я пришел в келью, где заперли Йена, с едой и теплой одеждой, и увидел тебя, спящую у его ног. Как собаку.

Милиана закрыла глаза. Вздохнула. Открыла. Волоран в совершенстве умел прогонять ее тоску. Стоило ей хоть минуту поговорить с ним - и в душе сразу поднималась горькая досада. Зато грусть проходила. Бесследно.

- Вол... дэйн! Я не верю, что мы смогли бы стать семьей. - Магесса решила раз и навсегда поставить точку в этом вопросе, занимавшем его, судя по всему, последние девять лет.

- Почему? - палач магов и впрямь не понимал.

Он ее сведет с ума. Всегда сводил. Да что ж за мужик такой!

- Во-первых, ты меня не любишь. Во-вторых, мне не хотелось себя унижать. В-третьих...

- Унижать? - ему показалось - ослышался.

Повитуха снова вздохнула:

- Дэйн, ты ведь все равно не стал бы моим мужем.

- Стал бы.

- Да ты... - она задохнулась. - Бесчувственная деревяшка! Хочешь сказать, если бы я той ночью пришла к тебе, ты бы принял меня? Конечно, нет! Разве ты хотел меня? Хоть когда-то? Я могла нагишом перед тобой сплясать, соблазняя, а ты бы сказал, что я тощая, как жеребенок фадира. Только и всего.

- С чего ты это взяла? - недоуменно спросил он.

- Ты презирал меня! - яростно продолжила она и вдруг осеклась, понимая смысл ранее сказанного. - Ты ждал меня у двери всю ночь?

Волоран пожал плечами.