Перехлестье

За час до вечерней службы Зарию пригласили к Матери. Та в свою очередь подвергла девушку очередному допросу и, лишь убедившись, что бедняжка едва шепчет, успокоилась. Белая женщина долго рассматривала наследницу лантей, о чем‑то раздумывая. Результатами своих раздумий она осталась, по всей вероятности, довольна, потому что поднялась со скамьи и удовлетворенно сказала:

— Ты готова.

— Мы пойдем в храм Талис, матушка? — тихо спросила девушка.

— Не совсем, — настоятельница покачала головой. — В один из самых древних храмов, когда богини были едины. В нем сила нашей молитвы умножится. Закрой глаза, дитя…

…Она очнулась на холодном каменном полу. Солнечный свет косыми лучами падал откуда‑то сверху, но, когда Зария вскинула глаза к потолку, то обмерла — высоко-высоко над ее головой раскинулся почерневший от времени и наполовину обрушившийся свод. Кое-где из камней проросли тонкие деревца, от огромного витража, некогда роскошного, осталась лишь железная основа, накренившаяся и искривленная. Прежде это было сердце, теперь же оно походило на смятый блин с неровными краями.

И это — Храм? Эти обрушившиеся стены, эти ворота, на которых одна створка сорвана и лежит, присыпанная пылью и обломками камней, а другая провисла на петлях и опасно накренилась… Это — священное место?

Среди огромного зала, где раньше возносились молитвы, оказалась расчищенной от обломков и мусора небольшая площадка — та самая, где очнулась наследница лантей.

Дом богини был пуст, бесприютен, заброшен и вызывал не благоговейный восторг, а жалость и тоску — неизменные при созерцании былого величия.

— Расположите образы вокруг, — коротко приказала Матерь послушницам. — Здесь раньше был алтарь.

Сестры поспешили выполнять приказание. Из шелкового мешочка извлекли благоговейно шесть каменных фигурок, каждая из которых изображала Богиню в разных ее обликах: девочки, девушки, женщины, матери, влюбленной, молящейся, разгневанной.

— Матушка…. — слабо позвала Зария. — У меня голова кружится.

— Очнулась? Хорошо, — бросив мимолетный взгляд на несчастную, женщина отвернулась. Видимо, состояние и самочувствие наследницы лантей больше не беспокоило жрицу. — Сиди здесь.

— Где мы?

— В Храме. Простым женщинам вход сюда закрыт. Если бы ты не была наследницей лантей… — Белая женщина замолчала, и осторожно положила на высокий обломок каменной глыбы книгу в медной чеканной обложке.

Зария встала на ноги, отряхнула подол и испуганно оглядела мрачные руины. Когда‑то давно тут было красиво, а сейчас попросту страшно. Словно это не обитель богини любви, а чертог бога войны. Смутное подозрение кольнуло сердце и отступило, стоило Зарии сосредоточиться на словах Матери.

— Вы стоите возле образов и не двигаетесь, что бы ни произошло. Зария останется в кругу, от нее зависит исход сегодняшнего обряда и… дитя, самое важное! Когда я скажу: «Призываем тебя!» — ты должна три раза произнести имя Талис и затаиться.

— Затаиться?

— Богиня придет к нам через тебя, через твое тело. Ты ее дитя, ее плоть и кровь, ее сосуд и воплощение в мире живых. Талис не сможет обрести телесную оболочку без помощи наследницы лантей. Мы выскажем ей свою просьбу, и после этого она уйдет, отпустив тебя. Но до тех пор твое тело должно быть свободным от души. Ты это понимаешь?

— Я…

— Ты понимаешь?

— Да, — Зария сглотнула, почувствовав, как задрожали колени.

Она совершила ошибку, придя сюда. Не нужно было соглашаться… но испуганная жертва осознавала, что уже поздно говорить «нет». Никто не услышит ее возражений. А значит, придется делать, что говорят и надеяться на благополучный исход.

— Чем больше ты будешь вспоминать о своих неудачах в любви, об обидах и разочарованиях, тем быстрее услышит тебя Богиня. Справишься?

Она ошарашенно кивнула и опустилась обратно на каменный пол. Ноги не держали. Холод забирался под одежду, и тело бил озноб.

— Ш-ш-ш, — теплый ветер коснулся затылка. — Не бойся.

Зария оглянулась, но никого не увидела и лишь тихонько всхлипнула. Жрица довольно кивнула, видя старания девушки быть несчастной, и отвернулась к книге.

Наследница лантей несколько раз глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. Началось служение. Зария не поднимала голову, не пыталась проникнуться атмосферой благоговения и молитвенного экстаза. Голос Матери лился теплой рекой, завораживал, убаюкивал… Клонило в сон, а в душе ничто не отзывалось на проникновенные слова обряда.

Послушницы пели славу богине трогательно и упоенно, а у Зарии от их протяжных завываний болела голова, а челюсти сводило от зевоты. Сердце же молчало. Молитва лилась за молитвой и вот, наконец, голоса сестер перекрыл могучий грудной возглас жрицы:

— Мы призываем тебя!

Губы не слушались, когда Зария произносила имя Талис. Тело отказывалось отпускать душу. Никогда еще юная лантея не таилась с таким трудом. Но вот веки отяжелели, а глаза закрылись… и тут же распахнулись, на мгновение ослепив присутствующих фиолетовым сиянием.