Переход

Допрос шел своим чередом, ближе к концу добрались до событий последней ночи. Лорд Экхарт и сам не сразу узнал, как общался его сын с леди Эсперенс. Последние часы в замке в роли хозяина, а не пленника он провел совсем в другом месте, но именно на этом этапе повествования он почувствовал себя особенно неуютно под холодным, презрительным взглядом короля. Впрочем, об этих часах он и сам мог рассказать много интересного. О том, что случилось помимо так и не сложившегося разговора между Рессом Экхартом и Адельгейдой. Пару раз магу пришлось усилить воздействие, чтобы развязать язык принцу по каким-то особо пикантным вопросам, а потом процесс застопорился. И застопорился он на простом вопросе — вы рассказали обо всех? Выходило, что не обо всех. И не обо всем.

— Сильная защита, я не могу сломать, — растерянно признался маг, как будто сам больше всех удивился такому обороту дела, — поднажму сильнее — и он будет доживать свой век растением.

Перспектива превратиться в растение не оставила принца равнодушным, но мелькнувшая в его глазах паника свидетельствовала и о том, что ничего поделать он не может. Он скривился от боли, когда под ладонью мага на мгновение полыхнул свет, и чуть слышно вздохнул с облегчением — его оставили в покое.

— Возникло затруднение? — спросил король.

— Да, милорд, и весьма неожиданное… Не думал, что они используют круг истины, нужно быть виртуозом, чтобы поставить такой блок. Он установлен извне, очень сильным магом, и, скорее всего, не одним. Все вроде бы просто, в момент, когда круг замыкается, никто из тех, кто его образует, не может солгать остальным, кто участвовал в заклинании. Но потом не сможет и рассказать никому, кроме этих остальных, о чем шла речь.

Кассандра что-то зашептала Морису на ухо. Он кивнул, отцепил от брючного ремня коробку-аптечку, с которой сегодня не разлучался целый день и, покопавшись, нашел искомый предмет. Кассандра зажала находку в руке и подошла к королю. Изобразила положенный реверанс, наклонилась поближе и тихо сказала:

— Роланд, скажи честно, тебе этот тип очень дорог?

— Ты с ума сошла? — он даже растерялся от такого нелепого предположения

— Просто спросила. А что с ним будет потом?

— Верховный суд вынесет смертный приговор.

— Тогда без разницы, ему все равно крышка?

— К чему это ты клонишь?

— Его надо колоть, нельзя так оставлять, даже если угробим. Иначе он утащит в могилу кое-что поважнее всего, что уже сказал. У нас есть одно средство, не знаю, сработает ли, но можно попробовать.

— Ну, поговори с ними… — Роланд чуть заметно кивнул на дознавателей, — я не против.

— А если расколем, ты понимаешь, что он может сказать?

Он задумчиво потер пальцами щеку и произнес:

— Невидимые не выдают тайн, никогда. Да и заговорщик может быть не в себе после всей этой розыскной магии, в крайнем случае, спишем на бред и галлюцинации.

— Чьи?

— Ну ты и язва!

— Служу отечеству!

Кассандра разговаривала со здешними коллегами, не особенно понижая голос, поэтому пленник вполне мог слышать, в чем дело. И радости ему это не доставило. Растительную перспективу никто не отменял, а если особенно повезет, он попросту не переживет эксперимент, затеянный дознавателями и этой девкой, которую все называли герцогиней.

— Представления не имею, как работают ваши методы, — вещала тем временем Кассандра перед благодарной аудиторией, — но если я правильно поняла, не получается заставить его рассказать кое-что, от вашей магии его защищает чья-то другая магия. Раз больше ничего не сделать, остается узнать, защитит ли магия от химии. Вам решать, я не поручусь за исход.

Роланд снова посмотрел на пленника и кивнул.

— Действуйте.

Лорд Экхарт не увидел в глазах короля мстительного удовольствия, но жалости или снисхождения тоже не было. Разве что усталость и желание поскорее закончить с разбором этой мерзкой истории. И тогда принц снова заговорил.

— Ваше величество, умоляю, ответьте! Что с моим сыном?

Он не торговался, он просил как о милости — перед тем, как умереть или стать умалишенным, услышать свой приговор до конца. Роланд в милости не отказал:

— Ресса Экхара найдут и арестуют, при сопротивлении убьют на месте. Это все.

— Я о другом сыне, — принц с тревогой покосился на "герцогиню", — Райн не сделал ничего плохого, он даже не знал…

А теперь Роланд удивился, будто его заподозрили в чем-то крайне непривлекательном.

— Думаете, я расправлюсь с мальчиком за то, что он ваш сын? Это скорее ваша манера, Экхарт. К тому же у Райна нашлись заступники…