Переход

– Мы должны будем произнести клятвы перед жрецом, потом, э, скрепить брак, а, э, потом, все просто напьются, в общем, главное, держись меня или Мариса, и всё будет – ок.

– Я что-то не понял, – сказал я, похолодев, – что еще за скрепление брака? – Перед моими глазами пронеслась вся моя жизнь, ведь консумацией на Земле принято считать секс. Я представил себе, что Хирос должен будет меня взять на глазах у всей публики, или нас всех ждет смерть. Мои глаза налились такой яростью, я со всей дури кинул гантели, которые держал в огромное зеркало, висевшее на стене. Оно со звоном разбилось, а осколки посыпались на пол.

– Никогда, слышишь, никогда я не буду с тобой трахаться! Ты понял меня! Никакого брака! Я не буду тебе давать! Не смей, блять! – И тут я понял, что из моих глаз потекли слезы. Я стоял, трясся от злости и плакал, как ребенок. Это было отвратительно и разозлило меня еще больше.

Хирос посмотрел на меня сочувственно и произнес: – Нам нужно будет поцеловаться, слегка. Я знаю, что тебе это неприятно, но только так можно скрепить брак. Что касается секса, дорогой мой будущий муж, я уже неоднократно говорил и повторю еще раз, – тут он немного помолчал, – постель со мной надо еще заслужить. – С этими словами он гордо покинул комнату, бросив напоследок, что ждет меня на урок медицины после обеда и ушёл. А я так и стоял злой и в слезах.

Обед был экологичным, как и всё вокруг: преобладание зерновых над мясом, сырые овощи и фрукты, отсутствие соусов. Также меня поразило, что не подавали никаких других напитков, кроме воды. Слуг я опять не заметил: стол был накрыт волшебным образом, а за столом сидели Марис и мой будущий муж. Марис поприветствовал меня, а Хирос не сказал ни слова, даже не посмотрел в мою сторону. Они о чем – то беседовали, а я всё думал над своей горькой участью и жалел себя. В последнее время я совсем раскис, нужно собраться.

После обеда я поплелся за Хиросом в подвал, где рядом со спортзалом, находилась дверь в неприметное помещение, оказавшееся внутри похожим на лабораторию средневекового алхимика: повсюду стояли банки, склянки, пробирки. Некоторые были пустые, другие – наполненные плотной желтой жидкостью, в которой плавали куски мяса непонятного происхождения. Тут было множество порошков, мазей, всевозможных составов, а пахло, как в аптеке.

– Обучение врачеванию необходимо начать с самого главного правила, которое мы нарушили.

– Я понимаю, можешь дальше не объяснять.

– Нет, ты все-таки послушай меня. Нельзя реанимировать человека дольше пяти минут. Когда начинаешь реанимацию, нужно засечь пять минут, когда исходит последняя минута, ты должен бросить реанимировать, прекратить спасение жизни. Нельзя реанимировать далее пятой минуты, даже если ты реанимируешь свою любовь, своих родителей, своих детей, своих близких. – Я хотел было пошутить на эту тему, но посмотрел на Хироса, и увидел на его лице такую боль, такое хмурое выражение, что открыл рот, а потом закрыл его.

– Мы должны ответственно подходить к знаниям, которые носим, Перешедших нельзя допустить в этот мир, а потому, такое повторять нельзя. Запомни, пожалуйста, это.

– То есть, я большая ошибка.

– Не начинай, пожалуйста.

– Нет, вот, ты мне объясни: откуда взялось такое лицемерие: Марис мне тут заливал, какое Перешедшие зло, ты мне тут читаешь лекции о Переходе, но в итоге, я тут, стою перед вами, по вашей вине. Может я конечно и зло, но видят ваши глупые Боги, что я не виноват в этом нисколько! – В конце тирады я перешел на крик.

– Не богохульствуй.

– Не лицемерь!

– Послушай, малы.., Иезекиль, ты не понимаешь, о чем говоришь. Твое спасение может и ошибка, но не сомневайся, что я сделал бы тоже самое, если бы время вернулось вспять. Ты не представляешь, что открывает твое тело, наш брак с тобой. Есть задачи, идеи и планы, которые нужно воплотить.

– Да не смеши меня! Я так и понял, что жизнь моего тела важна для тебя, а брак дает неимоверные выгоды для тебя. Скажи откровенно, не лицемерь, ты получишь денежки моего папаши? Или ты хочешь трахать молодое тело? – Я сам испугался, когда это выплюнул, потому что увидел, как напряглись мышцы всего тела у Хироса, как его глаза потемнели, а челюсти сжались со скрипом.

– Ты много не понимаешь. А то, что ты говоришь – бездумный лепет глупого ребенка.

– Тебе не помешало это согласиться на брак. Любишь трахать детей?

– У тебя какие – то проблемы с сексом?

– Да с чего ты решил – то?

– Да с того, что я только и слышу от тебя про секс. У тебя явно какие – то проблемы, иди, сходи и подрочи, но заканчивай кидать мне эти обвинения. Если бы я хотел тебя трахнуть, то трахнул бы уже давно и мне бы не помешала и целая армия Аргеада, поверь мне.

– Да я лучше сдохну, чем выйду за тебя замуж. К черту эту чертову жизнь. Мне нечего терять.

– Да, мальчик, твоя никчемная, жалкая жизнь не стоит и гроша, я бы не дал за неё и ломанного пени, но поверь мне, она спасет множество жизней. Есть вещи, которые не в поле твоего зрения. Я знал тебя еще ребенком и потому знал, что беру в мужья. – Он нажал на «что».