Переход

Потом он видел людей, которые бежали и толпились вокруг машины, видел своего друга, выходившего из машины и потрясенного, видел в разбитом автомобиле свое собственное тело, залитое кровью и с перекрученными ногами. Смотрел, как люди старались освободить его тело. Он был возвращен к жизни и позже рассказал об этом переживании.

Описанные выше явления и само понятие клинической смерти могут иногда вызывать недоверие. После моего доклада мне иногда возражали: "Если после клинической смерти человек оживал, значит, это не была смерть".

Как понять такое возражение? Суть ведь не в том, как назвать такое состояние – "клиническая смерть" или "около смерти", как называет его Муди, а в самом существовании этого удивительного феномена, когда какая-то часть человека выходит из своего тела и способна наблюдать тело и все его окружающее со стороны. Уже одно это показывает, что сознательная жизнь может продолжаться вне зависимости от физического тела и даже вовсе без него.

Отрицание этого феномена говорит о нежелании человека понять и допустить его в свое сознание, и он находит словесную формулу "значит, это не была смерть", которая избавляет его от необходимости принять то, что нарушает его удобное мировоззрение. Этот механизм подсознательного блокирования хорошо известен психологам.

В медицинской литературе есть немало сообщений о продолжении жизни после смерти тела. Жизнь вне тела испытал и описал Карл Густав Юнг, один из ведущих психологов-психиатров нашего времени, и ряд других ученых. Некоторые из возвращенных к жизни пробыли в состоянии временной смерти больше часа. С этим феноменом хорошо знакомы мормоны.

Случаи временной смерти с выходом души из тела и возвращением в него были известны и до трудов современных нам врачей-реаниматоров. Время от времени их описывали, но этим сообщениям обычно не верили, слишком уж странным казалось то, о чем они свидетельствовали. В качестве примера приведем случай К. Икскуля.

Это сообщение было впервые опубликовано архиепископом Никоном в "Троицких листках" в 1916 году, а позднее перепечатано в журнале "Православная жизнь" (No 7, 1976) и в третьем выпуске сборника "Надежда" под заглавием "Невероятное для многих, но истинное происшествие".

К. Икскуль, рассказавший о своем переживании, вскоре после случившегося ушел в монастырь.

Сообщение архиепископа Никона приводится в сокращенном виде.

Он пишет, что раньше К. Икскуль не задумывался, читал священные книги, признавал, что все в них написанное – правда, но чувства веры у него не было, и смерть оставалась для него финалом человеческого бытия. Он много лет был формальным христианином. Ходил в церковь, крестился, но по сути не верил, всерьез всего не принимал.

После многих лет спокойной жизни он заболел воспалением легких. Болел долго и серьезно, но как-то утром вдруг почувствовал себя совсем хорошо. Кашель исчез, температура упала до нормы. К его удивлению врачи забеспокоились… принесли кислород. А потом – озноб и полная безучастность к окружающему. Он рассказывает:

"Все мое внимание сосредоточилось на самом себе… и как бы раздвоение… появился внутренний человек – главный, у которого полное безразличие к внешнему (к телу) и к тому, что с ним происходит".

Он продолжает: "Удивительно было жить, видеть и не понимать ничего, такую чувствовать ко всему отчужденность. Вот доктор задает вопрос, а я слышу, понимаю, но не отвечаю – мне незачем говорить с ним… И вдруг меня со страшной силой потянуло вниз, в землю… я заметался. "Агония", – сказал доктор. Я все понимал. Не испугался. Вспомнил, что читал, что смерть болезненна, но болей не было. Но мне было тяжко, томно. Меня тянуло вниз… я чувствовал, что что-то должно отделиться… я сделал усилие освободиться, и вдруг мне стало легко, я почувствовал покой.

Дальнейшее я помню, ясно. Я стою в комнате, посредине ее. Справа от меня полукругом стоят врачи и сестры, вокруг кровати. Я удивился – что они там делают, ведь я не там, я здесь. Я подошел ближе, посмотреть. На кровати лежал я. Увидев моего двойника, я не испугался, а был только удавлен – как это возможно? Я хотел потрогать самого себя – моя рука прошла насквозь, как через пустоту.

Себя стоящего я тоже видел, но ощущать не мог – рука проходила через туловище насквозь. И пола я не чувствовал… Дотянуться до других тоже не мог.

Я позвал доктора, но тот не реагировал. Я понял, что я совершенно одинок, и меня охватила паника".

Посмотрев на свое мертвое тело, он подумал, а не умер ли он. "Но это было трудно себе представить – я был живее, чем прежде, я все чувствовал и сознавал. Кроме того, в жизнь души я не верил, и эта мысль не приходила".

Позже, вспоминая пережитое, Икскуль говорит: "Предположение, что, сбросив тело, душа сразу все знает и понимает, неверно. Я явился в этот новый мир таким, каким ушел из старого. Тело – не тюрьма души, а ее законное жилище, и поэтому душа является в новый мир в той степени своего развития и зрелости, каких достигла в совместной жизни с телом".