Переход

Стрелять из пулемета в ничего не подозревающего врага с расстояния метров в семьдесят просто и приятно: мотоциклистов очередь просто выкинула за землю. Пока Алексей Павлович менял банку с патронами, водитель грузовика решил все же через мост проехать — но и с ним получилось неплохо: очередь ему пропорола колесо и он, вильнув, просто свалился с моста в реку, развалив при этом половину настила. Алексей Павлович на всякий случай еще дал короткую очередь по кабине — и стал ждать «новый поступлений»: стрельба в лесу лишь приближалась. Но внезапно она затихла, а из леса к мосту выехал танк. Советский, Т-70. А за ним на открытое пространство из леса стали осторожно выходить советские же солдаты, человек пять…

Алексей Павлович, глядя на то, как они оглядываются и пригибаются, не удержался и закричал:

— Мужики, идите спокойно, тут больше фашистов нет!

Реакции солдат могли бы позавидовать магнусты: еще не закончило звучать слово «мужики», как все бойцы уже лежали на земле, направив оружие в сторону Алексея. Но, судя по всему, со слухом у них было все в порядке, и кто-то из них громко поинтересовался:

— А ты кто?

— А я… я партизан, сейчас выйду, только вы уж не стреляйте. И можете не прятаться: мне вас всех отсюда все равно видно. А немца тут точно нет, пришлых я уже завалил, а других здесь и не было. Кстати, от немцев два неплохих пулемета на мотоциклах осталось, думаю, вам они пригодятся… еще спросить хотел: у вас масло ружейное с собой есть? А то мне пулемет чистить давно уже нечем…

Бойцы поднялись, правда все еще внимательно оглядываясь, и даже из танка вылез какой-то парень. Танкист подошел к мосту, осмотрел его:

— Все, дальше не идем, я через этот мост без саперов точно не поеду, так что возвращаемся…

— Партизан, ты как, с нами? — поинтересовался пехотный старшина. — А отряд твой где?

— Нету отряда, один я партизаню. Как деревню мою сожгли в сорок втором, там и партизаню… один.

— Ну пошли тогда, мы-то вроде как разведку боем вели… навоевали, конечно, на фрица напоролись, и они нас первыми заметили. Пехоту мы все же положили, а эти… у нас же танк, думали догоним и отомстим за товарищей… а отомстил им ты. Давай свой пулемет, на танк положим, а то он, гляжу, совсем не легкий.

— Лучше в коляску мотоцикла, если вы на танке прошли, то и мотоциклы проедут… один мотоцикл проедет, а второй уже никуда не поедет. Вы бы помогли его в речку, что ли, скинуть, пусть фашисту и запчастей не достанется…

— А ты мотоциклом управлять умеешь? А то мы-то пехота, мотоциклистов у нас нет.

— Справлюсь, не впервой. Ну что, старшина, поехали?

Спустя часа четыре Алексей Павлович беседовал с особистом. С очень вежливым и спокойным особистом:

— Я — лейтенант госбезопасности Плетнев, а вы кто?

За трехчасовую дорогу, кое-что уяснив из разговоров бойцов, Алексей Павлович смог подобрать довольно приличную легенду. Хотя он и рассчитывал попасть совсем в другое время, но все же успел многое изучить — и один вариант его очень тогда заинтересовал. Как совпадением имени с отчеством, так и потенциальной «неубиваемостью» легенды. Правда, «неопровержимые доказательства» именно сейчас предоставить было невозможно, но если этот лейтенант его не расстреляет и не отправит в эвакуацию куда-то поближе к Колыме, то уже летом и «доказательства» предъявить получится…

— Зовут меня Алексей Павлович, а фамилия… товарищ лейтенант, а можно мне фамилию все же поменять? За меня же с такой фамилией ни одна девчонка замуж не пойдет!

— Это почему? — искренне удивился лейтенант.

— А вы можете представить себе девчонку, которая согласится, что все ее будут звать например, Любовь Херова? У деда-то фамилия была нормальная, как у всех в деревне: Херович, а вот отца записали уже иначе…

— Еврей что ли?

— Нет. Показать?

— Иди на хрен. А фамилию пусть отец твой меняет, всей семье сразу.

— А нету уже больше Херовичей, ни вески Херовичи, ни жителей ее. Всех поубивали сраные латышские стрелки, и веску сожгли.

— Эй, поаккуратнее! Ты что мелешь?

— Что-что… латыши-каратели и нашу веску под корень уничтожили, и несколько окрест тоже. А я случайно остался, за грибами ушел…

— А почему думаешь, что это латыши были?

— А они мне потом сами это сказали, перед тем, как я их порешил.

— Ну… ладно, а чем ты, товарищ Херов… чем ты, товарищ, слова свои подтвердить можешь?

— Сейчас — ничем. А вот когда мы немца выгоним, то… карта у вас есть? Я покажу, где мои документы лежат. Я их с собой-то не носил, спрятал в месте надежном.

— Ладно, пока с твоих слов запишем… трое видели, как ты фрицев из пулемета косил, так что верить тебе вроде можно. А теперь, товарищ… Алексей, продолжим: сколько тебе лет?

— Интересный вопрос. Если, скажем, как на фронте считать год за три, то уже взрослый. А если в паспорт глянут, то скоро шестнадцать. Я с лета сорок второго воюю.

— Один?

— Одному воевать в лесу проще. И еды добыть проще, и прятаться.

— А чего товарищей не завел? К партизанам не примкнул? Их же в этих краях….

— От товарищей пулю в спину получить еще проще. Вам, товарищ лейтенант, как рассказывать? Как положено или как оно взаправду было?