Переход

– В том-то и дело, что если бы это было просто ядерное оружие, то страна бы справилась. Не смогло бы оно уничтожить человечество. Пусть разрушены мегаполисы, но деревни приняли бы выживших. – Нельсон вздохнул, он совсем не любил много говорить. – Да, повышение количества раковых больных, мертворожденных детей. Да, ухудшение качества жизни в целом. Можно сказать: откат в семнадцатый век, заводов-то нет больше, воронки вместо них. Но не критично.

А вот то, что использовали в этой Войне, оказалось страшнее. Вирус. Или много вирусов.

Вирус, вообще, это такая штука, которая очень быстро мутирует. Взять тот же грипп: каждая эпидемия вызывалась новым штаммом. За один только двадцатый век было три эпидемии и пять пандемий. И это только грипп типа А.

Помножить скорость мутации на такой мощный мутаген, как радиация, и что мы получаем?

А получаем мы то, что на поверхности теперь находиться нельзя, причем вообще никак. Не только из-за высокого фона.

Вирус встраивается в геном пораженного организма и размножается с репликацией ДНК клетки. То есть они самым прямым способом влияют на геном.

Интересно, а ученые сами-то возможность этого предусматривали? Что в итоге из-за их открытий на поверхности такие зверюги появятся – хоть стой, хоть падай?

Это была всего лишь гипотеза, принадлежавшая мародеру. Однако она ему казалась ничем не хуже теорий о том, что мутанты наверху – это специально выращенные суперсолдаты или животные с другой планеты. А то и вообще «перезапуск» эволюции, начиная с менее продвинутых существ, чем человек. Эдакий «бэк-ап», как сказали бы программисты.

– Человек – это такая зараза… – произнес Илья. – Сам подумай, сколько лет уже тут, а живем.

– Человек – это не зараза. Да и не живем. Вот, сам представь, из всего нашего города выжило тысяч пять, это в лучшем случае. Пропорция понятна?

– Семьдесят миллионов приблизительно выходит. – Быстро прикинул в уме инвалид и зачем-то уточнил: – Из семи миллиардов.

– Сам-то представляешь, что эти числа значат? Выжил каждый сотый. То есть Москва – восемьдесят тысяч. Питер – сорок. Не помню точных цифр, но насколько я слышал, по подсчетам, за тысячу лет до нашей эры еще население Земли было больше. И откатились именно туда. В ту эпоху.

– Не так! – Илья щелкнул пальцами, будто поймав какую-то мысль. – Мы попали в Безвременье. Вот, прилетят инопланетяне через сто лет, вытащат нас из переходов и скажут, что жили тут сначала какие-то гиганты, строившие высокие здания. А потом случилась катастрофа, великаны вымерли, и остались только такие вот дикари.

– Или измельчали гиганты. Только не просидим мы тут сотни лет. Даже еще двадцати не просидим. Либо раньше глотки друг другу перегрызем, либо накроются переходы. Колонны уже трескаются. Замазывай их, не замазывай – дольше, чем положено, не простоят.

– Дольше, чем дано, все равно не проживешь, ведь так?

– Особенно я. Может быть, завтра меня сожрут. Может, заражусь дрянью какой-нибудь, позаражаю весь переход и нас сожгут ради лишней сотни квадратных метров люди с тех же «Кукол». Или получу пулю от воинов ислама. Да черт подери, как угодно я могу умереть.

– И это тебя пугает?

Нельсон замялся. Кому приятно признаваться в своих страхах? Хотя отрицать их – еще глупее. Любой человек боится смерти.

– Хватит рассуждать, я думаю, – перевел он тему. – Расскажу им про поверхность, уговорил.

Глава 2 Полковнику никто не пишет

Нельсон посмотрел на свои наручные часы. Хорошие, водонепроницаемые и ударопрочные, даже через столько лет после конца света они продолжали служить верой и правдой. Мародеру этот хронометр подарил дед, который сам собрал его из двух пар советских часов. По крайней мере, он так рассказывал.

Нель поморщился. Поздно вышел, не так много времени до рассвета осталось. Да и ночи чересчур уж короткие летом. Зато не холодно, что, правда, тоже нельзя в плюс записать – химза не только снаружи защищает, но и тепло не выпускает изнутри, а ведь сверху еще броник, разгрузка и рюкзак. Получалось жарковато. А если ещё и побегать придётся…

Бульвар Домостроителей выглядел удручающе. Погибшие деревья, ковер из чахлой, едва живой травы, насквозь проржавевшие автомобили, и дома с мутными бельмами еще целых пластиковых окон и пустыми проемами старых деревянных рам…

Поймав себя на том, что он уже две минуты таращится на окрестности, Нель все же заставил себя собраться и двинуться вперед. Идти ему было недалеко. До рынка «Алан» минут пятнадцать отсюда, если напрямик. Нель любил ходить туда. Рынок был крытый, располагался возле «Домостроителей» и далеко от других переходов.

Близко был только один переход. И когда-то между мародёрами с «Домодедовской» и конкурентами возникало немало непоняток с дележом территории. Только вот недолго конкуренты прожили – через два года после Катастрофы прямо через гермоворота перехода на «Ипподроме» проросло какое-то растение.