Переход

«Долина мертвых, – раздумывал парень, – место, где души могут выходить в реальный мир, хотя насколько он реален? То-то мы духам здесь в радость! Пощипать, похихикать, поглядеть на бестолковую жадность… Мы-то хоть ведем себя более-менее прилично. Если и грыземся помаленьку, так это не считается. Хотя через пару дней, возможно, и выкинем что-нибудь чрезвычайное от безысходности. Но не сегодня».

Рассуждая, Мишка увлекся и пропустил момент, когда компания окончательно разделилась на два лагеря.

С ним остались для перехода дядька, Юрка и Ваня.

До темноты оставалось немного, и Мишка рискнул.

Совет тофаларской шаманки насчет глотания самородков навел его на интересную мысль. Тогда, сразу по прибытии, сидя возле кучи золота, мальчишка обратил внимание, насколько самородки похожи на конфетки цветом и формой. Прямо бери да ешь. Что он и решил теперь сделать.

Подошел к куче и выбрал несколько горстей гладких небольших камушков. Достал из мешочка шаманкино золото и постарался запомнить рисунок на ее камнях, чтобы потом не спутать.

Перед тем как глотать, вернулся к палатке и отрезал хлеба. Налил водички в кружку и приступил.

Пару «конфеток» закинет, мякишем зажует, потом еще парочку – и горбушкой закусит.

Совсем пустым, без золота, уходить не хотелось, а так хоть полкило в себе унесешь.

– Чего ешь? – подошел Иван к племяннику.

– Хлеб! – с трудом ответил Мишка, глотая последний самородок.

– Обряд чем делаем, водкой?

– Конечно. Этим оставим? – кивнул мальчишка на компанию Петровича.

– Их дело! Надо – подойдут.

– Юрка там?

– Прощаются.

– Стокгольмский синдром! – самодовольно блеснул эрудицией Птахин.

– Это когда заложники и террористы братьями становятся? – улыбнулся дядька.

– Ну да… – осекся парень. Важничать расхотелось. – Пойдем поговорим с ними.

– Давай сам, я готовиться пойду.

Около палатки его встретил Борис Петрович.

– Ты, Мишка, не подумай чего. Твои рассуждения, похоже, правильные, тем более ничего другого все равно нет. Вот только Аня раздеваться не хочет, а я ее не брошу…

– Дядя Боря, мы вам полфляги водки оставим. Если у нас получится, вам будет чем «брызгнуть». А Ваня не передумал с нами идти?

– Идет-идет. Одна Аня противится, – грустно проговорил Петрович.

– Тогда, если у нас выйдет, вторым эшелоном пойдете.

– О’кей! – протянул руку тот.

Мишка ее пожал. Обнялись. В глазах защипало. Стокгольмский синдром…

Приготовления шли полным ходом, а Мишка прислушивался к своему внутреннему состоянию.

«Груз» улегся неплохо. Мелькнула мысль: вдруг золото в животе возьмет и расплавится на переходе? Хотя переживать теперь поздно, и если местная «таможня» не пропустит… Дальше думать не хотелось.

В долину спустился долгожданный вечер. Ужинать Мишка не стал. Кефирчика бы сейчас попить или сыворотки.

«Получится – не получится?» – переживал он.

Ваня сидел возле палатки в спортивном костюме. Флегматичный. Невозмутимый. Рядом стояли Юрка с Ознорским и обсуждали, кто пойдет «брызгать».

На правах «оракула» Мишка этот спор прекратил быстро:

– Если хотите, идите вместе, а «брызгает» только дядя Ваня. Раз уж у него получилось в эту сторону, то менять ничего не стоит!

Юрка глянул на парнишку, как на врага, но промолчал и демонстративно отвернулся.

– Знаешь, какое прозвище у Юрки среди наших? – шепнул удивленному Птахину Ознорский.

– Нет.

– Шаман! Я тебе не говорил, но Адыга-то правильно угадала. У него кто-то из родни в колдунах ходил. Сам не «бормочет», а тяга есть.

– Угадала, смотри-ка, – задумчиво повторил Мишка. – Мощная тетка!

– Нам бы отсюда выбраться, а там и мы себя покажем! Что только про казенную технику говорить буду? Спутник-то с джипиэсом придется здесь оставить…

У Мишки началась икота. Не помогли ни вода, ни удары по животу перед очередным «иком».

А темнота тем временем сгущалась.

Около палатки Петровича синела газовая горелка. Что-то они там готовили.

Пора было начинать.

– Итак! – заговорил Мишка. – Приступаем! В палатке должны быть только мы. Ничего из вещей с собой не берем! Я оставляю здесь нательный крест. Если кольца есть или украшения какие, долой! Рождаемся заново! Если кого это мучает, скажу: когда создавалась эта «механика», неясно, так что не переживайте! Дети и сейчас не рождаются с нательными крестами!

– А кольцо обручальное? – грустно спросил дядька. – Мне жена по первое число выдаст!

– Ты сначала до нее доберись! – мстительно фыркнул Юрка и подал пример, снимая одежду.

Мишка разделся после него. Теперь он переминался босыми ногами на прохладной земле и машинально сложил ладони, прикрываясь, будто в футбольной стенке около ворот.

– Дядя Ваня, ты в одежде обряд сделай. «Машинка»-то наверняка и так заведется.

– Ну нет! – Ознорский стаскивал с себя камуфляжные штаны. – Вдруг что-то не так! Голым так голым – роды же, – добавил он под нос.

«Верит! – понял Мишка. – Верит и чувствует! Это хорошо! Должно получиться».

В палатке темнота – хоть глаз выколи. Прилечь не на что. Под голову тоже ничего не сунешь.

Ждали сидя. Мишка обнял руками колени. Остальные ежились и передергивали плечами.

Полог палатки с шумом распахнулся, и внутрь ввалился Иван.