Переход через пропасть

Да, думаю, если бы сейчас, как в былые времена, давали переходящие вымпелы, ты бы получил вымпел со званием самого передового чувака.

Я решил: нет уж, дружище, нет, если тебя не остановил этот неотмирный образ бабули, в который ты буквально ударился, значит, тужься, протискивайся, борись дальше, доказывай, что ты достоин звания настоящего чувака!

Ведь ты свободен, как атом, который намертво прикован к своей траектории, как муха, которая нарезает угловатые круги вокруг лампы. В детстве мы говорили грубо, но верно — свободен, как сопля в полете. Образцовый потребитель должен мчать по своей беговой дорожке, а то сосед купит новую машину, а не ты. Но ты всего лишь часть огромного механизма, в котором все пронизано движением внешне хаотичным, но на самом деле глубоко обусловленным детерминированным всеобщим стремлением к успеху. Успех — идол современности, он манит человека, как бабочку — огонь.

Но на пути к успеху попадаются неожиданные препятствия в виде убогих и сирых, которые могут расконцентрировать внимание человека и лишить его потребительского аппетита. В современном мире об убогих должно государство заботиться, а мы для этого налоги платим, время же не стоит на месте, ведь на то прогресс и существует.

Но как же эта бабуля попала в столь отлаженный механизм, в этот кипящий городской бульон? Как этот осколок иной жизни долетел сюда и камнем упал в эту реальность? Не тот ли это тот камень, который на кого упадет, того раздавит, а кто на него упадет, тот раздавится?

Не тот ли это фонарь, с которым когда-то ходил по Афинам Диоген, искавший в толпе человека? Выходит, он и теперь среди нас и одним своим присутствием обжигает и обличает. Пока я бегал и узнавал, на какой путь прибывает поезд, меня донимали бесконечные звонки по мобильному, а бабуля тем временем передохнула в зале ожиданий.

Говорю ей, что бесплатную электричку отменили, есть поезд-тепловоз.

— Как поезд? У меня и денег-то нету, — изумленно ответила она.

Отдаю ей купленный билет, и начинаем перемещаться в сторону платформы.

Одолев все переходы, сели на скамейку на платформе.

— Ну дайте мне билет, посмотрим, какой вагон, место.

— Ой, не помню, где положила.

Начинаем искать, в сумке много кулечков, травки какие-то, бутылочки, картошка в мундирах.

— Наказал меня Господь! — причитает бабуля.

Я сам вываливаю из сумки содержимое и среди трав нахожу искомый билет. Ждем поезд, беседуем. Задаю много вопросов, мне все интересно, как и почему судьба привела эту старушку к подножию эскалатора. Оказалось, зовут бабушку Софья, живет она под Купянском, муж умер, и она приехала получить его пенсию, но ей сказали приехать аж 4 сентября.

— Кто сказал?

— Ну, там они.

— Ну, где они?

— Ну, там, где я на почту ходила.

— Да на какую почту?

— Да на ту, в которую я постоянно хожу.

— А почему в Харькове?

— А я на заводе ХТЗ тридцать лет проработала. Жили здесь, а теперь вот под Купянском.

— А почему в сентябре сказали приходить?

— Потому что сказали, положено так. Потому что муж до конца месяца четыре дня не дожил.

— Вы же здесь на вокзале с восьми утра, а где ночевали?

— Ночевала в Граково. Я туда приехала, а сказали, что поезд на Купянск отменили. А вы кто?

— Я журналист. Статьи в газету пишу.

— А, значит юрист.

— Да нет же, я журналист. То есть статьи пишу.

— Вот и я думаю, вроде как не юрист.

— Ну а внуки-то у вас есть?

— Два внука и две внучки.

— Ну а значит, и дети есть?

— Нет детей.

— Ну как, ведь сначала дети, а через детей — внуки?

— Ну, внуки есть, а детей нет. Умерли.

— Ну а внуки с кем?

— Со мной и мужем были.

— Ну а внуки помогают?

— Так, работы нет. Старшему — двадцать, а работы нет.

— Ну а на стройке бы поработал?

— Работал на стройке и грузчиком работал. Обманули его. Говорит, не пойду больше туда, бабушка.

— Сейчас по специальности вроде устраивается, машины ремонтировать.

— А что кушают внуки?

— Что приготовлю, то и кушают. Муж-то мой был военный, хорошую пенсию получал, даже на Кубе был.

Я все спрашивал и через эти короткие ответы-крупицы прикасался к незнакомой мне, не прожитой мною жизни.

— А на похороны мужа деньги были?

— Одалживала. Муж еще в марте умер, вот одной соседке до сих пор должна. Говорю ей: ну нет у меня денег. А она — ну ладно, потом отдашь.

Внукам сказала: поеду, ведите себя хорошо, нельзя воровать, обманывать, не люблю я этого и муж не любил. А внук мне: бабушка, ну сколько можно одно и то же говорить? А я: ну кто тебе еще об этом скажет, соседи, что ли? Кому это нужно?

— А чего ж ехали за столько километров и получилось, что зря? Ведь могли бы позвонить.

— А я телефона не знаю. И неоткуда. Телефона у меня нету.

Мы сидим в потоке. Вот мимо нас простучали туфлями по асфальту девицы в джинсах. А вот идет девица с мороженым, выглядит нетипично в свободной длинной юбке. Зацепилась за бабулю взглядом и замерла, не смогла пройти мимо. И нерешительно, с каким-то страхом смотрит, ошеломленная, ведь сидят люди из разных миров и о чем-то беседуют, сразу видно: слишком разные, чтобы сидеть вместе и что-то обсуждать.