Переход Суворова через Гималаи. Чудо-богатыри «попаданца»

Яффа

– Смотреть тошно!

Константин Петрович с невыразимым отвращением смотрел, как солдаты сгоняют в толпу выловленных из пенного прибоя английских моряков.

Британцы прижимались друг к другу, тряслись, словно овцы при виде волков, и даже не пытались скрыть своего страха. Многие откровенно заискивали перед русскими, будь у них хвосты, виляли бы ими энергичней самой преданной собаки.

Ни один из кораблей блокирующей эскадры не ушел от русских линкоров так вовремя прибывшей эскадры Ушакова.

Штиль – вот главная беда для моряков – не позволила англичанам уйти из Яффы. Дальше был бой, короткий и жестокий, Константин Петрович собственными глазами убедился в том, какой чудовищной силой обладает на море новое оружие.

Страшно было видеть, как у борта корабля встает чудовищный водяной столб и крепкое судно разламывается буквально на глазах. Да и корабельные орудия оказались чрезвычайно опасны, куда там слабым полевым пушкам. Морская артиллерия разносила в щепки любой, даже самый большой, корабль, многочисленные пожары, вызванные взрывами бомб, довершали свое черное дело.

И лишь клубы дыма шли к небу!

Всего каких-то полчаса – и шесть кораблей были уничтожены, потоплены, взорваны, сожжены…

– Ваше величество, вы просили привести к вам флейтиста второго батальона Тихомирова? Вот он, государь!

Константин Петрович обернулся, адъютант подвел к нему маленького мальчика лет десяти, белобрысого, одетого в потрепанную военную форму, с кожаным футляром через плечо.

– Тебя как звать, солдат?

– Иван Тихомиров, сын Дмитриев, ваше величество!

Мальчик смотрел на Константина сияющими от восторга глазами – не каждый день удается увидеть сына императора, к тому же самого настоящего царя, помазанника Божьего!

Константин Петрович вздохнул и негромко произнес:

– Погиб твой отец, Ваня. Убили османы…

– Как убили?! Тятю убили?

Мальчик сам тянул солдатскую лямку, а потому сразу понял, что произошло, но не зарыдал, даже слезинки не появилось, а лишь почернел лицом да сжал маленькие кулаки.

– Возьми! – негромко произнес Константин Петрович и протянул юному флейтисту красные сапоги. – Я перевожу тебя в лейб-гвардии Апшеронский полк, где служил твой отец. И еще одно, Иван Дмитриевич, теперь я сделаю все, чтобы заменить тебе отца…

– Спасибо, государь! – сглотнув, тихо прошептал мальчик, но Константин, положив руку на плечо, нажатием пальцев сам выразил свою признательность, и юный солдат это понял. И только сейчас он не сдержался, заплакал навзрыд, прижавшись к мундиру.

Дав мальчишке выплакаться, Константин отер его лицо платком и протянул на ладони сверкнувшие золотом и серебром кресты на георгиевских черно-оранжевых ленточках.

– Это награды твоего храбрейшего отца и моего друга, Иван Дмитриевич! Храни их как память!

– У тяти было только три знака отличия Святого Георгия, ваше величество! – совершенно серьезно произнес мальчик. – А здесь белый георгиевский крест, офицерский, у него такого не было.

– Он спас мне жизнь, и Дума решила, что отец твой, поручик Тихомиров, достоин этой высокой награды! Я отдаю тебе свой орден, его я получил за Адрианополь! Теперь он – награда Дмитрия Ивановича, ты храни его! – Константин Петрович положил в узкую ладошку белый эмалированный крестик и всей ладонью сжал маленькие пальцы…