Переход Суворова через Гималаи. Чудо-богатыри «попаданца»

Всего каких-то полчаса — и шесть кораблей были уничтожены, потоплены, взорваны, сожжены…

— Ваше величество, вы просили привести к вам флейтиста второго батальона Тихомирова? Вот он, государь!

Константин Петрович обернулся, адъютант подвел к нему маленького мальчика лет десяти, белобрысого, одетого в потрепанную военную форму, с кожаным футляром через плечо.

— Тебя как звать, солдат?

— Иван Тихомиров, сын Дмитриев, ваше величество!

Мальчик смотрел на Константина сияющими от восторга глазами — не каждый день удается увидеть сына императора, к тому же самого настоящего царя, помазанника Божьего!

Константин Петрович вздохнул и негромко произнес:

— Погиб твой отец, Ваня. Убили османы…

— Как убили?! Тятю убили?

Мальчик сам тянул солдатскую лямку, а потому сразу понял, что произошло, но не зарыдал, даже слезинки не появилось, а лишь почернел лицом да сжал маленькие кулаки.

— Возьми! — негромко произнес Константин Петрович и протянул юному флейтисту красные сапоги. — Я перевожу тебя в лейб-гвардии Апшеронский полк, где служил твой отец. И еще одно, Иван Дмитриевич, теперь я сделаю все, чтобы заменить тебе отца…

— Спасибо, государь! — сглотнув, тихо прошептал мальчик, но Константин, положив руку на плечо, нажатием пальцев сам выразил свою признательность, и юный солдат это понял. И только сейчас он не сдержался, заплакал навзрыд, прижавшись к мундиру.

Дав мальчишке выплакаться, Константин отер его лицо платком и протянул на ладони сверкнувшие золотом и серебром кресты на георгиевских черно-оранжевых ленточках.

— Это награды твоего храбрейшего отца и моего друга, Иван Дмитриевич! Храни их как память!

— У тяти было только три знака отличия Святого Георгия, ваше величество! — совершенно серьезно произнес мальчик. — А здесь белый георгиевский крест, офицерский, у него такого не было.

— Он спас мне жизнь, и Дума решила, что отец твой, поручик Тихомиров, достоин этой высокой награды! Я отдаю тебе свой орден, его я получил за Адрианополь! Теперь он — награда Дмитрия Ивановича, ты храни его! — Константин Петрович положил в узкую ладошку белый эмалированный крестик и всей ладонью сжал маленькие пальцы…

Ямайка

— Ну что ж, тряхнем стариной!

Алехан осмотрелся в поисках подходящего оружия, шпага показалась ему чересчур легкой.

На улицах города кипел ожесточенный бой. Столица английской Вест-Индии была переполнена всяким сбродом, многие из которых раньше были «джентльменами удачи», и вот теперь вся эта вольница вместе с одетыми в красные мундиры солдатами отчаянно сражалась за свои собственные шкуры. Они прекрасно понимали, что пришло возмездие за прошлые злодеяния и разбойничьи набеги на соседей.

Алексей Григорьевич собственными глазами видел, как союзная эскадра атаковала английский флот. Вот только британцы не ожидали, что русские корветы, названные по именам святых, вооружены столь страшным и невиданным в здешних водах оружием.

Наверное, английский кэптэн с презрением улыбался, глядя, как маленький русский корвет подходит на пистолетный выстрел к его многопушечному линкору. Но как пика святого пронзила змея, так и торпеда своим взрывом проломила борт вражеского линкора.

Столь же успешна была и атака «Иоанна Златоуста». А в это время с других союзных кораблей на берег хлынул застоявшийся десант, и на улицах Кингстона началось бесшабашное русское веселье…

— А ну-ка, болезные! Поберегись! — во все горло закричал Алехан, поднимая над головой здоровенный гарпун, неизвестно как оказавшийся на улице, и бросился на большую группу бывших флибустьеров — расхристанных, с гнилыми зубами, воняющих перегаром дешевого рома.

Дальше все замелькало перед глазами, вся накопившаяся за эти долгие пять месяцев злоба и ненависть вылилась из Орлова страшными и беспощадными ударами.

Он сражался не на жизнь, а на смерть, не обращая внимания на полученные удары, впав в отчаянное безумие. Он превратился в берсерка, одного из тех самых викингов, что когда-то наводили ужас на всю Европу, — неуязвимых, свирепых, являвшихся ожившим кошмаром для любого врага…

— Все, Коля, умираю…

Боли не было, тело оцепенело, но Алексей Григорьевич чувствовал, как вместе с кровью его покидает жизнь. Он не боялся смерти — вся жизнь прошла в сражениях и походах, в которых погибли его братья и многие другие соратники, и теперь он с ними увидится в Царствии Небесном. Так чего же горевать русскому воину, положившему жизнь за Отечество и други своя?

Из последних сил, захлебываясь кровью, он спросил:

— Город взяли, сынок?

— Взяли, Алексей Григорьевич, наш он теперь!

— Это хорошо! — Алехан улыбнулся, попытался приподнять руку, но не смог, сил уже не осталось. И тогда он прохрипел, выдавливая из себя слова: — Славная была битва…

ПОСТСКРИПТУМ ПЕРВЫЙ Все лица, учреждения и события вымышлены Любое сходство есть случайное совпадение

Иркутск

6 января 1992 года

Петр, щурясь, открыл глаза. Солнечные зайчики сквозь плохо задернутые шторы пробивались в комнату.