Переходы от античности к феодализму

Португалия, на дальней атлантической окраине Пиренейского полуострова, была последней значительной феодальной монархией, которая появилась в Западной Европе. Северо-западная область римской Испании приняла свевов, единственный германский народ из первой конфедерации, перешедшей Рейн в 406 году, который обосновался на землях, первоначально им завоеванных. Свевы были завоеваны и поглощены Вестготским королевством в VI веке, оставив после себя на полуострове плотный пучок германских топонимов, тяжелый северный плуг и смутную память о первом католическом варварском правителе в Европе. После этого западные пограничные области Иберии имели историю, которая не слишком отличалась от истории остального полуострова, и, как и Испания, пережили мусульманское завоевание и последующее закрепление христиан на горных рубежах. Их независимая история возобновилась, когда Португалия – в то время скромный участок земли между Миньо и Дору – была пожалована в 1093 году в качестве удела Кастилии-Леона наследнику герцога Бургундского. Пятьдесят лет спустя его внук основал португальскую монархию. В этой отдаленной пограничной области испанский образец развития во многом был повторен в преувеличенном виде. Реконкиста юга заняла намного меньше времени, чем в Испании, и потому привела к еще большему возрастанию роли королевской власти. Страна была освобождена от мусульманской оккупации с захватом Алгарве в 1239 году, за два столетия до падения Гранады. Во многом в результате этого не возникло никакой формализованной внутрисеньоральной иерархии, а сепаратизм знати был слаб. Субвассалитет ограничивался несколькими влиятельными магнатами, наподобие дома Браганса. Немногочисленная группа cavaleiros-vilàos образовала относительно процветающую сельскую элиту с бессрочными держаниями. Небольшая крестьянская собственность, за исключением дальнего севера, была минимальной из-за отсутствия «медленной» фазы Реконкисты, сопоставимой с той, что имела место в Кастилии и Леоне. Значительную часть сельского населения составляли крестьяне-арендаторы, выплачивающие ренту в крупных поместьях со сравнительно небольшой собственно господской землей. Фискальные и оброчные платежи могли составлять до 70 % урожая непосредственного производителя; при этом отработки, хотя и не были распространены повсеместно, могли отнимать 1–3 дня в неделю. [247] С другой стороны, прикрепление к земле исчезло уже в XIII веке, отчасти благодаря большому количеству пленных мусульман на юге; при этом заметно выросла морская торговля с Англией и Францией. В то же время военно-религиозные ордены в социальном устройстве средневековой Португалии играли еще более важную роль, чем в Испании. Распределение земельной собственности среди правящего класса, вероятно, было уникальным в Западной Европы: вплоть до восстания Ависа в 1383 году ежегодный доход монархии был приблизительно равен доходам церкви, а вместе они в 4–8 раз превышали совокупные доходы знати. [248] Эта крайняя централизация феодальной собственности была ярким свидетельством своеобразия португальской общественной формации. В сочетании с отсутствием оформленного крепостничества и ростом прибрежной торговли с XIII века, это с самого начала определило особое будущее Португалии.

3. Дальний Север

Особый характер и направленность развития скандинавских общественных формаций начиная с Темных веков представляют для исторического материализма завораживающую проблему и необходимое средство проверки всякой общей марксистской типологии европейского регионального развития, которым слишком часто пренебрегают. [249] У нас нет возможности рассмотреть здесь этот сложный и недостаточно изученный вопрос. Но краткий обзор раннего развития этой области важен для понимания ключевой роли, которую позднее сыграла Швеция в истории Европы раннего Нового времени.