Переходы

Я отошел в заднюю часть зала, закурил «Саломе» и стал дожидаться Венне. Где же я видел это лицо? Перед глазами всплыли прибрежные книжные лотки возле винного рынка. Он один из букинистов? Положив рукопись в коричневую кожаную торбочку, Венне вышел из зала. Я последовал за ним на некотором расстоянии: он спустился по лестнице, шагнул наружу. Двинулся в направлении улицы Гранж Бательер. Я шел следом, и мне стало ясно, что за ним следуют еще целых двое: тот тип в дорогом костюме и с жирным загривком, который соперничал с ним на аукционе, и еще один человек, тощий, в очках, в сером хомбурге, — я его раньше не видел. После услышанного от Мадлен я ждал одного преследователя, из Бодлеровского общества, не двух. Когда книготорговец свернул в пассаж Жуффруа, преследователи ускорили шаг и тоже скрылись под аркадой.

После бледно-голубой тени на улице внутренние помещения полыхали красками. Солнце вливалось сквозь стеклянную крышу, отражаясь от бледного мозаичного пола и магазинных витрин, выстроившихся по обе стороны аркады. Венне, решительно не подозревая, что за ним следуют трое, вошел в лавку старой книги. Двое других стали изображать, не слишком убедительно, что рассматривают соседние витрины. Я вошел следом за Венне — он разговаривал с книготорговцем, показывал только что приобретенный манускрипт. Вспомнив слова Мадлен, я осознал: Венне грозит опасность, хотя какая именно, мне было неведомо. Хотелось его предупредить, не выдавая себя. Заговорить с ним я не мог ни под каким видом — меня выдаст акцент, поэтому я достал из кармана рубашки записную книжку и карандаш и написал: «За вами следуют двое. Возможно, ваша жизнь в опасности. Спрячьте рукопись и будьте осторожны». Я вырвал листок, сложил и передал Венне без единого слова, отвернувшись. Не стал ждать, как он отреагирует, — пока он разворачивал листок, я выскользнул из лавки, скрыл лицо от двух других преследователей шляпой, развернулся и побежал.

Я слышал, как за спиной у меня Венне выскочил из лавки и закричал:

— Эй! Эй, вы, там! Что это означает?

Но я не останавливался, монеты в карманах громыхали, точно тамбурины, — пришлось прижать ладони к ляжкам, чтобы их утихомирить. Я перескочил через бульвар Монмартр в пассаж Панорам, даже не оглядываясь, есть за мной погоня или нет. Затесался между зеваками, нырнул налево, в галерею «Варьете», еще раз налево, в узкий лестничный пролет, взлетел наверх через три ступеньки, добрался до лестницы на последний этаж. Вступил в тускло освещенную комнату, где за столом периода Второй империи сидела дородная дама лет пятидесяти и курила сигарету из длинного тонкого мундштука.

— Добрый день, мадам Иоланда, — задыхаясь, выпалил я, каждый удар сердца кинжалом вонзался мне в грудь. — Хорошо, что вы, несмотря ни на что, еще не закрылись.

— Добрый день, месье, рада вас снова видеть, — откликнулась мадам. — Работы у нас хоть отбавляй. У вас все в порядке?

— Да-да, — пропыхтел я, — все хорошо. — Я согнулся, пытаясь отдышаться. — Просто… встретил тут… нежелательного человека.

— Вы сюда с проблемами? Вы же знаете, мы проблем не любим.

— Что вы, мадам, никаких проблем… двенадцатый номер, пожалуйста.

— Двенадцатый — номер Симоны, месье. Как вам известно, Симона принимает посетителей только по предварительной договоренности, исключений не предусмотрено.

— Ах, ну да, конечно, Симона, простите, из головы вылетело. А одиннадцатый?

— Одиннадцатый — Полетта. Вы желаете видеть Полетту?

— Да, Полетту. Благодарю вас.

Мадам Иоланда оглядела меня, сощурившись, а потом передернула плечами и вручила мне ключ. Я заплатил обычную сумму, добавив мадам на чай. В ответ она одарила меня намеком на улыбку, давая тем самым понять, что, хотя она и не одобряет моего поведения, я могу рассчитывать на ее молчание.

Скрючившись, чтобы меня не было видно снизу, я прошел по коридору, где слева находились двери в номера, а справа — окна, выходившие в аркаду.

Открыл дверь одиннадцатого номера, шагнул в умиротворяющую тишину. Дверь оставил приоткрытой, чтобы видеть, что творится внизу.

— Добрый день, месье, — раздался за плечом голос Полетты. — Давненько я вас не видела.

— Здравствуйте-здравствуйте, любезная Полетта, — ответил я, вглядываясь в дверную щель. Аркада была неподвижна, как на открытке. Никакого Венне и его преследователей, лишь какая-то дама выбирает журнал в газетном киоске и несколько юнцов пялятся на витрину табачника. Я закрыл дверь, запер ее и повернулся к Полетте. Она расположилась на разобранной постели, одно колено приподнято, одета лишь в черное неглиже и шелковые чулки, густо накрашена. В углу светился парчовый абажур, из старого фонографа неслись голоса скрипки и гитары. В комнате пахло духами и гашишем.

— Простите за уловки, — сказал я, снял пиджак и шляпу, положил на табуретку рядом с фонографом. Подошел к постели, присел на край, отвел выкрашенную и начесанную светлую прядь с лица Полетты, чтобы увидеть ее серо-голубые глаза, некогда меня очаровавшие. Теперь они не вызывали никаких чувств.

— Чего изволите? — поинтересовалась она.

— Просто побудьте со мной.