Перехватчики

— Тут все от глазомера зависит, — сказал Приходько, — и от осмотрительности. И то и другое нужно тренировать. Нужно поставить на земле два самолета строем «пеленг». Точно выдержать между ними дистанцию и интервал, а потом посидеть и в кабине первого самолета, и в кабине второго. Хорошо запомнить, как проектируется с определенного расстояния другой самолет, как видны определенные детали на нем.

«Но глазомер нужен и для стрельбы», — подумал я. Когда я привозил «пустую» пленку после стрельб, Кобадзе замечал:

— Не умеешь правильно определять дальность до цели. Преждевременно открываешь стрельбу.

После полетов он просил техников выкатить мой и свой самолеты на рулежную дорожку и сам учил меня, с какой дистанции нужно вести огонь.

Выходит, глазомер у Пахорова был хороший, и он мог бы хорошо летать строем. Неужели он в самом деле боялся столкнуться?

— Я плохо вижу сзади, — сказал Пахоров, когда я высказал свою догадку вслух.

— Чудак человек, — оживился Приходько, — да ты ослабь в полете привязные ремни, тогда можно будет развернуться всем корпусом.

— А как же садиться?

— Как только выпустишь шасси — триммером сними усилия с ручки управления и снова застопори привязные ремни, — посоветовал я.

— Верно! — сказал за спиной командир эскадрильи. Мы и не заметили, как Истомин подошел к нам. — А вот лейтенант Приходько и впереди не больно хорошо видит.

Мы встали.

— Сидите! — Истомин с укоризной посмотрел на Приходько. — Что это вы на посадке галок ловите? Раскочегарили машину, повыпускали все лопухи и кирпичом падаете. И мы на спарке идем на посадку. Тут можно дров наломать. А я и Косичкин не Романюки и не имеем тысячи прыжков с парашютом.

Учтите, в следующий раз я посажу вас во вторую кабину и заставлю на посадке катапультироваться, — это он уже говорил не всерьез, но смотрел на Приходько все так же сурово.

«А куда же руководитель посадки смотрел?» — хотел сказать я. Но не сказал. Заступаться за Приходько — потакать нарушителю летной дисциплины.

Истомин достал папиросу и спросил уже более миролюбиво:

— Обсуждаете проведенные полеты?

— Да. Вот хотим завтра потренироваться в глазомере, выкатим самолеты со стоянки.

— У нас же недавно была такая тренировка.

— А если одной мало?

— Подождите, когда устроим вторую. Нельзя же заниматься каждому, чем вздумается. Этак у нас никакого порядка не будет. Давайте придерживаться плана учебно-боевой подготовки.

— План не пострадает. Скорее наоборот.

— Ну вот что, — перебил Истомин, — не будем устраивать дебаты. Завтра другая тема занятий.

Он поднялся и пошел на стартовый командный пункт. Но, видимо сообразив, что взял в разговоре не совсем верный тон, вернулся и добавил:

— Нам сейчас надо подумать о тех, кто получил на прошлых полетах плохие отметки.

Вот тут, мне кажется, и была основная ошибка Истомина. Он любил повторять: «Учиться надо на чужих ошибках, а не на своих» — и все наше внимание нацеливал на эти ошибки, хотя мы давно уже их не делали.

На другой день мы все-таки нашли время и, выкатив самолеты, потренировались в глазомере. Об этом, конечно, узнал и командир эскадрильи.

— А вы упрямый, — сказал он мне во время предварительной подготовки к очередным полетам для отработки воздушного боя. — Конфликтовать с командирами не советую.

— Завтра мы будем драться в стратосфере, где техника ведения боя усложнена, — сказал я, стараясь выдержать грозный взгляд комэска, — и у нас не будет времени на гадание, соответствуют ли заданным интервал и дистанция, мы должны знать об этом точно.

— Что ж, посмотрим, — больше капитан ничего не сказал.

— Ну, ребята, надо доказать командиру, что не зря старались, — сказал я ведомым в день полетов, чувствуя, что Истомин склонен был согласиться со мной. Может быть, он понял, что нельзя подменять командиру звеньевых и ведомых. Ведь он не семижильный, мог и заболеть — и тогда мы все могли бы очутиться без руля и без ветрил.

Маневрировать самолетом на большой высоте было трудно. А такие фигуры, как петля Нестерова, полупетля — петля в наклонной плоскости, — вообще невозможно было сделать. На простой разворот у нас уходило в три раза больше времени, потому что радиус его приходилось увеличивать.

Малейшая ошибка в пилотировании вела к потере высоты, которую приходилось с таким трудом набирать. Но ребята мои действовали правильно, хотя каждому из нас пришлось попотеть, прежде чем удалось сделать прицельную атаку. Наши фотопленки вызвали у командира полка удивление.

— Отлично сработано, — сказал он Истомину на полковом разборе полетов. И, подумав, добавил: — Включите ведущего в график дежурных по готовности в простых условиях.

Я не верил своим ушам. Меня в график дежурных? Об этом можно было только мечтать.

Проходя мимо дежурного домика, около которого всегда стояла пара расчехленных истребителей, я завидовал летчикам, которым было поручено нести боевое дежурство.