Перехватчики

Я вообще не мог представить, может ли быть когда-либо создана крылатая машина красивее этой. Около раскрытых лючков копались техники. Мне бросилась в глаза необычная приземистость нового самолета, хотя по размерам он был значительно больше тех, которые нам предстояло получить. Что-то сильное и сокрушительное было в его очертаниях, в крупнокалиберных пушках, торчавших из-под обтекателей. Мы так и не тронулись с места, пока чудо-самолет с тонкими острыми крыльями снова не закатили в ангар. И только когда перед нами задвинулись огромные металлические ворота, Лобанов сказал:

— Ради этого стоит послужить в авиации.

И мы все молча согласились с ним.

ПЕРВЫЙ БЛИН КОМОМ

Давно ли я стоял у самолета и с опаской поглядывал, как запускали двигатель! А теперь я сидел в кабине и готовился к вылету. Правда, обязанности на мне лежали скромные: я просто должен был следить за действиями летчика-инструктора, который находился в другой кабине, и еще смотреть на приборы. Но это не удручало меня. Ведь самолет, в котором мы сейчас находились, отличался от боевых реактивных самолетов только второй кабиной и двойным управлением.

Немало пришлось попотеть мне и товарищам, прежде чем нас допустили к полетам на этом учебно-тренировочном самолете со спаренным управлением, который в среде авиаторов назывался попросту спаркой.

Прежде всего мы должны были изучить особенности аэродрома: расположение стоянок, взлетно-посадочную полосу, рулежные дорожки.

Вооружившись карандашами и бумагой, мы ходили стайкой, определяя на глазок расстояние от одного предмета до другого, делали себе наброски-кроки.

Длина взлетно-посадочной полосы оказалась значительно больше, чем на нашем аэродроме. Это указывало на один из главных недостатков реактивных самолетов: они долго не могли набрать нужную для отрыва скорость, погасить ее после приземления.

На другой день над аэродромом появился пассажирский самолет. Приземлившись, он подрулил к стартовому командному пункту, раскрашенному, как шахматная доска, в черные и белые клетки — это чтобы его лучше было видно с воздуха.

Сюда же, на СКП, подъехали и мы с нашим опекуном полковником Бобровым.

— Сейчас посмотрите, как аэродром выглядит с воздуха, познакомитесь с расположением запасных аэродромов, — сказал он, — и… с площадками для вынужденной посадки.

Мы прекрасно отдавали себе отчет, зачем нам хотели показать запасные аэродромы и велели назубок выучить частоты и позывные приводных, радиостанций на них, но это ни у кого не вызвало испуга. Только собраннее почувствовал себя каждый, проникаясь ответственностью за все, что нам предстояло сделать.

Мы поняли: для нас кончилось время бесконечных теоретических занятий, споров и словопрений. Наступила пора действовать.

Заняв места у круглых, как на корабле, иллюминаторов, приготовились наматывать на ус все, что будет говорить Бобров. (Чтобы слышать его, нас снабдили радионаушниками.)

— Делаем круг над аэродромом, — объявил он.

Сверху зимнее летное поле было похоже на бухгалтерскую ведомость с графами-дорогами, а самолеты — на «птички», которые так любят ставить кассиры.

— А теперь осмотрим площадки, — полковник то и дело просил пилота снизиться и указывал нам на особенности каждой. Впрочем, было у площадок и нечто общее — крайне небольшие размеры. Чтобы приземлиться на какой-нибудь из них даже с убранным шасси, потребовалось бы немало умения.

— Лучше ими не пользоваться, — вздохнул Лобанов.

Потом нас стали перебрасывать с одного запасного аэродрома на другой. Мы выходили из самолета и там тоже снимали кроки.

Каждый должен был запомнить размеры взлетно-посадочных полос, их посадочные курсы, местонахождение приводных радиостанций; подходы к аэродромам, их рельеф и покров, расположение построек.

Во всем этом нам помогали разобраться штурманы полков, встречавшие нас как именитых гостей.

Только под вечер мы вернулись домой, усталые, изрядно проголодавшиеся. Кобадзе и Истомин устроили нам за ужином, что называется, по горячим следам экзамен на знание района полетов.

Целых три дня длилась предварительная и предполетная подготовка. И все это время мы с нетерпением ждали своего часа. И вот он пробил.

Перед тем как забраться в свою кабину, инструктор долго стоял на стремянке и рассказывал мне, что произойдет с самолетом на взлете, куда переместятся стрелки приборов, как будет вести себя двигатель на разных режимах работы и как это должно отражаться на полете.

Теоретически мне все было известно. Хотелось скорее подняться в воздух, и, может, поэтому я поспешно кивал головой, проверяя руками, хорошо ли облегает голову шлемофон и как подогнаны привязные ремни. Но инструктор не спешил. Он перегнулся через борт и посмотрел, правильно ли я закрепил соединительную муфту противоперегрузочного костюма.

Когда мы впервые увидели этот костюм на одном из летчиков, то невольно засмеялись — так странно выглядели зеленые короткие капроновые штанины с широким поясом, внутрь которых была вмонтирована резиновая камера.