Перекрестье земных путей

Произошло вот что.

Рядом с чужим табуном собак не было, стражей всего трое. Чиргэл и Чэбдик предложили обогнуть березовый придол, бесшумно подкрасться к табуну и привязать к хвостам пары-тройки лошадей ветряные трещотки.

Такие трещетки охотники используют во время волчьих облав. Деревянные вертушки начинают вращаться от малейшего ветерка, поднятого движением. Лучинки, прикрепленные к осям вертушек, задевают наружные ребристые бока трещоток и оглушительно гремят…

Друзья зажали рты, чтобы не захохотать громко. Предвкушали, как здорово будет наблюдать с высоты за перепуганным табуном. Ох, и порскнут же лошади во все стороны от внезапного стука и треска, а кто шумный гонится – не видать! Мигом разлетятся, попробуй, поймай!

Пока трещотки не сломаются, не успокоятся лошади. Чужакам покуда станет не до нападения на кого бы то ни было. Старшинам походников ничего не останется, как явиться в Элен подобру и мирно побеседовать со сходом аймачных. Тогда и выяснятся помыслы, приведшие незнакомцев в долину.

Возмущенный Болот пытался доказать бессмысленность и преступность опасной затеи. Кое-кто его поддержал, но большинству ребят она понравилась. Как ни уговаривал Болот, близнецы не хотели слушать и сумели настоять на своем.

– Не трусь! – смеялся Чиргэл.

– Все удастся, как надо, – улыбался Чэбдик.

Отряженный за трещотками гонец обернулся скоро и привез целых пять. Болот предупредил, что доложит о самоуправстве сходу.

– Докладывай, – весело сказали ему.

Парни были уверены: их потешная задумка принесет удачу. Не то что ругать – похвалят за смекалку багалык и Модун…

Когда Болот садился на коня, Чиргэл бросил вслед:

– Предатель!

Этого Болот, разумеется, не рассказал. Поделил вину на всех. Неприятная весть вместилась в несколько слов.

В Двенадцатистолбовой воцарилась тягостная тишина. Аймачные прятали глаза, стыдясь кинуть взор на поникшую воительницу.

«Пусты годы занятий, – горько думала Модун. – Посвящения отряду не видать как своих ушей».

Молчание нарушил Сандал.

– Как могли твои сорванцы этакое натворить! – напустился на женщину. – Теперь чужаки непременно обрушатся на нас с оружием!

– Может, получится так, как ребята задумали, – тихо сказала она.

– Поглядим, – процедил сквозь зубы багалык. Встал с лавки – грозный, угрюмый, и сход понял: слов больше не будет.

Отправились на конях к северу Элен. Открыто взошли на взлобок Пятнистой горы у стана пришельцев.

Ждать долго не пришлось. Наверх поднялись пятеро в одежде сонингов – белых кафтанах, обутые в короткие торбаза, с белыми ременными обмотками на икрах. На голове самого рослого, по виду человека саха, блестел железный шлем. Мужчины выглядели изможденными, но шаги их были тверды.

– Зачем вы разогнали наших коней? – опустив положенное приветствие, с ходу спросил воин в шлеме, очевидно, старшой.

– Вы не повестили о своем приходе, – уклончиво ответил Хорсун.

– Мы хотели переговорить с вами после укрепления стоянки.

– Глупые мальчишки напугали лошадей, с озорников и спрос, – поторопился вставить Сандал.

– Как разогнали ваш табун, так и соберем, – багалык бросил хмурый взгляд на жреца.

Человек в шлеме вскинул подбородок:

– Соберите.

В слове и движении его Малому сходу почудилась угроза, но Хорсун спокойно сказал:

– Лучше переселить женщин и детей в долину. Там безопаснее. В этой стороне вы не одни, недалеко еще два неизвестных лагеря.

– Знаем, – кивнул старшой.

– Распорядитесь, пусть ваши люди идут к заставе. Она закрывает долину с юга. За крепостью большое поле – хватит разместить десяток стойбищ. А вас приглашаем на ужин в воинскую юрту. Расскажете новости и потолкуем сообща, как всем нам дальше быть.

По дороге в заставу заехали в кузнечный околоток за Эмчитой. Знахарка ведала в языках всяких народов лучше Сандала. Среди старшин гостей был человек луорабе, чей говор жрец не разумел.

Дружинный мясовар Асчит накрыл стол в Двенадцатистолбовой. Насытившись, гости расслабились и почувствовали себя свободнее. Новости они рассказали страшные.

Старшой сборного кочевья начал издалека.

Его родовое поселение состояло из трех крупных аймаков, которые издревле жительствовали в шести ночлегах к югу от Долины Смерти. Мрачное было соседство, но до сей поры не досаждало. Долину загораживали высокие горы. Никто не ходил в опасную сторону, куда ведут гиблые дороги назад-вперед. Предвестие беды приспело в прошлом году с появлением на свет двухголового теленка. Аймачный шаман наказал умертвить уродца, а хозяйка пожалела корову – уж очень нежно та его облизывала. Теленка скрыли. Он быстро подрос, вовсю жевал сено обоими ртами, был игрив и здоров. Бычок как бычок, если спереди не смотреть…

Узнав о том, что приказ не выполнен, шаман разгневался, но упрямые хозяева забили двухголового только в Коровьем месяце. Хотели принести тельца в жертву на празднике Ублаготворения духов. А вскрыли брюхо, и выползла из него небывалая гадина. Змея не змея, ящерица не ящерица – нечто рогатое в чешуйчатой коже, с игольчатыми зубами… Женщины с криком разбежались с праздника. Чудище куда-то подевалось, тело дьявольского бычка сожгли.