Перекрестки судеб. Леся и Рус (СИ)

— Я больше не хочу быть ни Леськой, ни Ксанкой. Я хочу быть собой.

— Что мешает?

— Я не знаю, кто я, — щекой к груди. А пальцы рисуют причудливые узоры по лопаткам, в точности повторяя узор татуировки. Что это: простое совпадение или она настолько чувствует меня? — Понимаешь, у меня столько лет была всего одна цель, а когда я ее достигла — стало как-то пусто.

— Я думал, ты счастлива, — признаюсь с обескураживающей самого себя откровенностью. Она смотрит на меня удивленно, и я так же честно отвечаю на ее немой вопрос: — Я видел тебя с Серегой три года назад. Вы вдвоем заходили в твою квартиру.

И прошлое давит в тисках сердце. Оказывается, мне до сих пор больно. Словно внутрь вылили ведро смолы: жжет и невозможно отмыться.

— Не может быть, — шепчет, ошарашенная. И вдруг хмурится, на мгновение даже глаза прикрывает. Вспоминает? — Так это был ты, — выдыхает спустя минуту, длившуюся кажется, вечность. — Я видела. Незабудки на пороге. Это был ты…

Да, тогда я дежурил под дверью ее квартиры всю ночь, как полоумный. А утром…утром убил себя контрольным в голову, когда она пришла с Корзиным. Они целовались, как школьники. И Ксанка…моя Ксанка была такой счастливой. Тогда у меня все сгорело внутри. Тогда я скормил своим демонам все, что связывало меня с этим городом, с этой женщиной. Но…кто сказал, что у меня получилось?

— Почему ты вернулся? Сейчас почему?

Потому что меня позвал твой брат.

…— Ты ее любишь?

Я смотрю на взъерошенного и совершенно непохожего на крутого бизнесмена Костромина и ничерта не понимаю. Он прилетел в Австрию только чтобы спросить, люблю ли я его сестру? Что за нафиг? Но, похоже, ответ моему старому другу не требовался.

— Я знаю, что любишь.

Выгибаю бровь, откидываясь в кресле. Эльф приперся прямо в офис, сорвал совещание, послал к черту всех, кто мешал ему попасть ко мне в кабинет, и вот стоит у стола, нервно постукивая пальцами по столешнице.

— Знаю, что ты спас ее, когда…

— Когда ты решил прикинуться трупом? — язвлю. Да, мне совершенно не нравится этот разговор, потому что демоны внутри уже вскинули головы в предвкушении. А их чутье никогда не подводило. В какое дерьмо ты вляпалась на этот раз, моя девочка?

— Спаси ее и сейчас, — пропустив мимо ушей мою колкость. А я даже не пытаюсь выяснить, откуда растут ноги его осведомленности о личной жизни сестры.

Кладет передо мной несколько фотографий. На всех молодая шатенка лет тридцати с мальцом лет двух-трех. На мгновение сердце пропускает удар. Это что, сын Ксанки? Моей…

— Это не ее ребенок, — отвечает Костромин.

Бля, совсем одурел, уже вслух озвучиваю то, что не должен.

— Это сын ее мужа. И я хочу, чтобы ты сделал все, чтобы она узнала об этом.

Еще снимки. На этот раз гораздо откровеннее. В главной роли все та же шатенка, только главный герой давно не ребенок.

— Сука… — выдыхаю, сжимая кулак. И демоны радостно оскалились.

— И предатель, — мрачно добавляет Костромин. — Но Леська…дуреха, втемяшила себе, что любит…этого и…

— И причем здесь я? — встаю, отбросив снимки, подхожу к окну.

За ним снежные шапки Альп и пестрые улицы тихого Инсбрука. Я приехал сюда три года назад по приглашению старого друга отца. И сейчас работаю главным архитектором в одном из лучших архитектурных бюро Европы. У меня свой кабинет, даже секретарь имеется, небольшой домик у подножия Альп и стабильная зарплата. Меня все устраивает, и я совершенно точно не хочу ничего менять.

— Просто покажи эти снимки сестре. Она проникнется и пошлет нахрен своего муженька.

— Она мне не поверит, — как-то устало выдыхает Эльф. Оборачиваюсь. Друг сидит на стуле и растирает ладонями лицо. Понимаю: переживает и устал. А потом рассказывает, как Корзин подставил его и чуть не погубил Айю, жену Эльфа. — Мы с Корзиным не общаемся уже давно. Три года назад из-за него чуть не погибла Айя. Леська до сих пор считает, что я пытаюсь развести их.

— А ты не пытаешься? — кивок на снимки.

— Вот поэтому и не поверит.

— А мне, значит, поверит? И с чего ты решил, что ей нужен я?

В ответ лишь новая порция снимков: черно-белые, где я и моя Земляничка. Два идиота, танцующих в фонтане. И боль швыряет в грудину раскаленным железом. Ошпаривает, шипит, оставляя незаживающие раны. Отряхивая от пыли спрятанные в старом чулане чувства. Я снова их ощущаю: запах ванили, незабудок и нашего лета. Запах счастья, которое мы растоптали. Но Эльфу словно мало, и он выкладывает все новые и новые фото.

— Стоп! — припечатываю к столу снимок огромного зала, увешанного портретами. Теми самыми, что я когда-то продал за бутылку вина и искры счастья в потухших зеленых глазах. — Что это?

— Выставка работ одного талантливого художника. Правда, ее пока не видел свет, но все впереди.

— Это ты, — догадка обрушивается на меня так внезапно, что я несколько долгих секунд не могу понять, как не понял этого сразу. — Ты купил эти картины. Зачем?

— Ты был единственным, кто остался у Леськи. Она бы пришла к тебе. Я просто дал возможность тебе ей помочь.