Перекрестки сумерек

«Голам» — сдавленно пробормотала Туон. Внезапно она сильно стукнула костяшками пальцев по макушке Мэта. Хлопнув рукой по голове, он воззрился на нее недоверчиво.

«Меня очень радует, что ты настолько привязан к Тайлин, Игрушка», — сказала она серьезным голосом, — «но мне не нравится, что ты веришь во всякие суеверия. Я в них не верю. Это не приносит Тайлин чести». — Чтоб ему сгореть, смерть Тайлин, казалось, тронула ее ничуть не больше, чем возможное самоубийство Сюрот. И на этой женщине он собирается жениться?

На этот раз, когда раздался стук кулака в дверь, он даже не потрудился встать. Он чувствовал оцепенение внутри и ноющие ссадины снаружи. Блаэрик ворвался в фургон не дожидаясь ответа, с его темного коричневого плаща стекали струйки дождя. Это был старый плащ, изношенный, тонкий и покрытый пятнами, но Блаэрика, казалось не заботило, промочит ли его дождь.

Страж проигнорировал всех, кроме Мэта, или почти всех. Мужчина все же улучил минутку, чтобы рассмотреть грудь Селюсии!

«Джолин хочет видеть тебя, Коутон, — сказал он, продолжая изучать сей предмет. Свет! Мэту только этого и не хватало — для полного счастья.

«Кто такая Джолин?» — требовательно спросила Туон.

Мэт не обратил на нее внимания.

«Скажите Джолин, что я увижусь с ней, как только мы тронемся в дорогу, Блаэрик». — Последнее, чего он хотел сейчас — выслушивать очередные жалобы какой бы то ни было Айз Седай.

«Она хочет видеть тебя сейчас же, Коутон.»

Со вздохом Мэт встал на ноги и поднял с пола шляпу. Блаэрик сверлил его взглядом так, словно запросто мог постараться его оттащить, или доставить к Джолин как-то иначе. Мэт подумал, что в своем нынешнем расположении духа вполне мог бы вогнать в него кинжал, решись тот попробовать. И получить в наказание сломанную шею. Страж не отнесся бы с легкостью к кинжалу под ребрами. Он был твердо уверен, что уже умирал однажды, как то было предсказано, и не в древних воспоминаниях.

Достаточно уверен, чтобы не рисковать и уступить.

«Кто такая Джолин, Игрушка?»

Если бы он не знал ее лучше, то мог бы сказать, что голос Туон звучит ревниво.

«Проклятая Айз Седай», — пробормотал Мэт, натягивая шляпу и удовлетворенно улыбаясь впервые за весь день. У Туон челюсть отвисла от удивления. Он захлопнул за собой дверь, прежде чем она сообразила, что сказать. Небольшое, но удовольствие. Единственная бабочка на кучу навоза. Тайлин мертва, и Ищущие Ветер все же могут быть причастны к этому, что бы ни говорил Том. Да еще Туон и проклятые кости в голове. Огромная гора навоза и одна-единственная крохотная бабочка.

Небо было сплошь затянуто мрачными тучами, и дождь усилился, превратившись в ливень. Дождь, как из ведра, — так они называли его дома. Едва он успел сделать пару шагов, как вода уже просочилась сквозь шляпу, намочила голову и насквозь пропитала кафтан. На Блаэрика, похоже, это никак не влияло — он только плотнее завернулся в плащ. Делать было нечего, поэтому Мэт, ссутулившись, пошлепал сквозь растущие лужи по грязным улицам. Все равно, к тому времени, когда он доберется до фургона со своим плащом, он полностью пропитается влагой как губка. Такая погода как нельзя кстати подходила его настроению. Удивительно, но несмотря на ливень, за то короткое время, что он пробыл внутри, была сделана львиная доля работы. Насколько хватало взгляда, по всему периметру пропала стена, отсутствовала половина грузовых фургонов, которые стояли вокруг шатра Туон. Большая часть животных перевозилась в этих повозках. Большая, обитая железом клетка, в которой содержался черногривый лев, послушно катилась к дороге за лошадьми, совершенно не боявшимися спящего льва, также как и ливня. Актеры уже отправились в дорогу, хотя каким образом они пронюхали про отъезд, было неизвестно. Большинство палаток, казалось, просто испарилось. В одном месте пропали сразу три ярко раскрашенных фургона, в другом — каждый второй, а кое-где фургоны все еще, кажется, чего-то ждали, скопившись в одном месте. Единственная вещь, которая указывала на то, что труппа не просто разбежалась, был сам Люка, широко шагавший по улице и закутанный в ярко-красный плащ, время от времени останавливаясь, чтобы хлопнуть кого-нибудь по плечу или что-то прошептать на ухо женщине, заставляя ее рассмеяться. Если бы труппа разбегалась, Люка уже спешил бы вдогонку за теми, кто пытался убежать. Он сплотил труппу, в том числе и убеждением, и никогда не позволил бы никому уехать даже без слабой попытки лично переубедить того остаться. Мэт знал, что он должен чувствовать себя лучше, зная, что Люка все еще здесь, хотя тот никогда и не допускал мысли, что парень убежит с его золотом, но в данный момент, ему казалось, что ничто не заставит его чувствовать себя менее окоченевшим и сердитым.