Перекрестки сумерек

Вдоль дороги вытянулся ряд плоских домишек, покрытых старой и осыпавшейся штукатуркой, с изредка встречавшимися выцветшими табличками. Это были северные предместья Рахада. Около домов на скамейках горбились неопрятно одетые люди, мрачно провожавшие его глазами. Вряд ли они подозревали, что он из Шончан — наверное, они провожали таким взглядом любого всадника. Если быть точным, любого, у кого за душой было больше одного-двух золотых. Вскоре город закончился и несколько часов Карид скакал вдоль посадок оливковых деревьев и небольших ферм. Здесь работники настолько привыкли к виду путников на дороге, что даже не поднимали головы от земли. Так или иначе, в дороге ему повстречалось не так уж много людей: несколько фермерских телег на высоких колесах, два купеческих обоза, громыхавших в сторону Эбу Дар, вокруг которых тряслись наемники. У многих возчиков и торговцев были примечательные иллианские бороды. Странно, что Иллиан продолжал вести торговлю с Эбу Дар во время войны с Империей, но по эту сторону Восточного моря люди вообще вели себя странно. У них были своеобразные обычаи, мало соответствовавшие тем историям, которые рассказывались о великой родине Ястребиного Крыла. Зачастую они совсем им не соответствовали. Несомненно, в обычаях этих людей нужно было разобраться, чтобы они смогли стать частью Империи, но понимание других народов было заботой для других, более высокородных. Он должен был исполнять свой долг.

Только когда фермы сменились лесами и полями чахлого кустарника, а тени удлинились вслед за вечерним солнцем, он увидел то, что искал. Впереди на северной части дороги сидел на корточках Аджимбура и лениво играл на камышовой флейте. Не успел Карид подъехать поближе, как его слуга сунул флейту за пояс, схватил свой коричневый плащ и растворился в подлеске. Оглянувшись, чтобы проверить, нет ли кого вокруг, Карид повернул Алдазара в том же направлении.

Невидимый со стороны дороги слуга поджидал его среди сосен, высота которых достигала тысячи футов. Он согнул плечи в поклоне и вскочил в седло тощего гнедого с белыми бабками. По его мнению, белые бабки у лошади приносили удачу. «Выдвигаемся, господин?», — спросил Аджимбура, и получив в ответ одобрительное движение рукой, повернул коня в сторону чащи.

Ехать пришлось недолго, всего около полумили, но ни один путник не догадался бы, что находилось на небольшой поляне неподалеку от дороги: Мюзинж привел с собой сотню конных воинов — Стражей Последнего Часа и двадцать Садовников Огир в полном вооружении, а также вьючных животных с двухнедельным запасом провизии. Среди них должна была быть и кобыла Карида с его доспехами, которую Аджимбура привел вчера. Рядом стояли, спешившись, сул’дам и шесть дамани на поводках. Когда Мюзинж выдвинулся, чтобы встретить Карида, с ним поехал мрачный Харта, Первый Садовник Огир, державший на плече зеленый топор. К ним присоединилась и женщина, в которой он узнал Мелитене, дер’сул’дам Верховной Леди Туон.

Карид ответил на салют Мюзинжа и Харта, прижав, как и они, к сердцу кулак, но смотрел он на женщин. Его внимание привлекла маленькая дамани, которую гладила по волосам ее сул’дам. По лицу дамани никогда не скажешь, сколько ей на самом деле лет, да и жили они долго, но лицо этой выглядело так, что Карид сразу узнал в ней одну из тех, кто называл себя Айз Седай.

«Под каким предлогом вы выехали из города?»

«Тренировки, генерал», — ответила Мелитене с кривой усмешкой, — «Все всегда этому верят». Говорят, Веровной Леди Туон не нужны были дер’сул’дам для того, чтобы обучать своих дамани или сул’дам, но Мелитене, у которой седых волос было больше, чем черных, знала и умела многое, и поняла, что ему было нужно. Он попросил Мюзинжа постараться привезти с собой пару дамани. «Никто из нас не может остаться в стороне, генерал. Только не сейчас. А что касается Майлин…», — должно быть, она имела в виду бывшую Айз Седай, — «Когда мы вышли за пределы города, мы сказали, какую цель преследуем. Им всегда лучше знать, что их ждет. С этого момента мы вынуждены были успокаивать ее: она обожает Верховную Леди Туон. Все дамани любят хозяйку, но Майлин молится на нее, как будто она уже взошла на Хрустальный трон. Если Майлин сможет добраться до одной из этих Айз Седай», — женщина хихикнула, — «то придется очень быстро хватать этих будущих дамани, иначе нам некого будет обучать».

«Не вижу причин для смеха», — пророкотал Харта. Он выглядел хуже, чем Мюзинж, этот седеющий Огир с обветренным лицом, на котором выделялись длинные седые усы и черные глаза, сверкавшие из-под шлема. Он был Садовником еще до рождения отца Карида, а может, и деда. «У нас нет цели, мы пытаемся поймать сетью ветер». Мелитене пришла в себя, а Мюзинж помрачнел еще больше. Он казался мрачнее самого Огир, если бы такое было возможно.