Перекрестки времени

Ему показалось, что камни стены потемнели. Деревья! Рей закрыл глаза, потом снова медленно открыл. Он словно смотрел через перевернутый бинокль. Ряды деревьев, но крошечных. Однако мозг говорит ему, что на самом деле они огромны…

Нет! Это не ответ — не деревья! Он плотно закрыл глаза. Деревья тут ни при чем. Он не станет смотреть на них, думать о них…

— Давайте! — Он думал о внушенной ему воле, словно о радиопередатчике, работающем на уходящей волне, так что ловить ее можно только время от времени. Опустил голову на руки, глаза его оставались закрытыми. — Давайте! — молил он. — Дайте знать, что мне делать! Дайте знать, пока не поздно!

***

Фордхэм держал в руке полоску перфорированной бумаги. Итак, Бертон считает, что здесь ответ? — Не мните, не сгибайте, не рвите, — процитировал Харгривз. — Вероятно, мы должны обратиться теперь к черной, белой, красной, зеленой или синей магии, но отказываюсь признать, что человек способен до этого опуститься! Откровенно говоря, я в это не верю. Это…, это просто неприлично!

— Не человек, нет… — поправил Бертон. — Мы запросили уравнение. С его помощью определенный тип мозга ответит на призыв. Ваш собственный компьютер выдал его нам. Точно так же как раньше выдал уравнение для Атлантиды.

— Которое могло оказаться совершенно неверным! — вспыхнул Харгривз. — Все, что мы видели и записали, был лес, помните? Я поверю в Атлантиду, когда увижу более веские доказательства.

— Ну, хорошо, никто ведь и не настаивает, что это действительно была Атлантида, — возразил Фордхэм. — Но доктор Бертон прав. Мы ввели данные; получили уравнение; использовали его и получили — то, что вы сами видели, то, что мы записали. И потеряли там человека. Логично считать, что он не остался на месте. И если это сработает…

— Если сработает, — подчеркнул Харгривз.

Фордхэм провел рукой по лицу. Он устал, так устал, что трудно сделать даже малейшее движение. Когда он в последний раз высыпался? Он не смог вспомнить.

— Это не все, что нам нужно, — вмешался Бертон. — Вы должны это понять. У нас есть данные из его армейского досье, отчеты людей, знавших его, медицинские сведения и прочее. Я совсем не уверен, что получится, но нужно попробовать. Чтобы действовать увереннее, нужны были бы карты его поведения, гораздо больше отчетов хотя бы за двухлетний период…

— Но поскольку у нас этого нет, — устало сказал Фордхэм, — попробуем так. Чудеса случаются… Харгривз пожал плечами.

— Я начинаю думать, что прав был генерал Колфакс. Послать поисковую группу…

— И потерять и ее тоже? — спросил Фордхэм. — Нет, пока существует другая возможность. — Он снова взглянул на полоску бумаги. По мнению компьютера, это уравнение и есть человек — живой, дышащий, ходящий, разговаривающий, думающий, ненавидящий, любящий человек. Так ли это? Они так и не узнают, если выстрел наудачу не попадет в цель и Рей Осборн выйдет из леса гигантских деревьев, вернется в свой мир в ответ на призыв экспериментальной установки.

Глава 14

Опасность? Рей поднял голову, внимательно прислушался. Из коридора не слышно ни звука. Рей встал, неслышно подошел к окну и выглянул в узкий проход. Никого. Но у него такое ощущение, будто его внимательно разглядывают. Если повернет голову, то увидит человека в углу комнаты.

И одновременно пришло лихорадочное стремление оказаться под открытым небом. Он не мог ему сопротивляться. Стены вокруг словно сдвинулись, отрезали воздух. Надо всем нависла угроза, какую ощущаешь в кошмаре. Не забывая об осторожности, Рей понимал, что не может больше оставаться в этом временном убежище, что его вытряхивают отсюда, как он сам вытряхнул бы испуганного зверька из корзины.

Но это не то принуждение, которое заставило его остаться в порту. Он уверен, что это действует враг. И все же не может сопротивляться.

Ну, ладно, он уйдет отсюда. Иначе, — Рей облизал губы, — если давление будет возрастать, он просто закричит, выдаст себя, и враги его схватят.

Подчиниться принуждению — так он может сохранить хотя бы частично собственную волю. А пока она у него есть, он будет сражаться, уклоняться, бежать! Если бы только он знал, зачем его оставили здесь, у него были бы цель и причина держаться.

Капитан Таут упомянул парусного мастера. Нужно ли идти к нему? У Рея нет причин верить в добрую волю капитана рейдера. Но это все, что у него есть, — тень надежды.

Он резко повернулся и прижал руку к боку. Поморщился от боли. Оказавшись один в комнате, он осмотрел рану. Она подсыхала. Рана чистая, и заживление уже началось.