Перекресток

Это было первое утро, когда Клим проснулся с ярким ощущением состоявшегося большого и светлого Праздника. Он не только прекрасно помнил все события минувшей ночи, но и сохранил чувство умиротворения и ни с чем не сравнимого СЧАСТЬЯ. Бережно и осторожно, как будто бы боясь ЕГО ненароком расплескать, он встал с кровати и увидел на журнальном столике раскрытый блокнот, в котором его почерком было написано:

Посвящается моему

Ангелу-Хранителю

«Боль свернулась плотным комком в груди. Настойчивый удар – это звонок в Сердце. Открой его без раздумий – и ты почувствуешь легкое касание твоей левой руки. Позволь ЕМУ войти. ОН стряхнет с себя капли небесного дождя, и некоторые из них скатятся теплой слезой по твоей щеке. Не сдерживай слезы – это благодать. Так выходит боль, освобождая место яркому и целебному потоку Света, легко и свободно струящемуся из твоего раскрытого Сердца.

Как только ты ЕГО узнаешь, позовешь и примешь, ОН с огромной благодарностью войдет в твою Жизнь, чтобы никогда больше не оставить тебя в одиночестве и в неведении.

Ты вскоре научишься ЕГО чувствовать и следовать за ЕГО простыми знаками.

Если ОН напоминает о своем присутствии легким касанием твоей руки – не сомневайся – ОН РЯДОМ!

Иногда ОН настойчиво тянет тебя за рукав, тогда не раздумывай – пришло твое время принимать важный СИГНАЛ и совершать конкретное ДЕЙСТВИЕ!

Когда ОН заботливо поддерживает тебя под руку – не поддавайся унынию и неверию – ТЫ ПРИМЕШЬ ПРАВИЛЬНОЕ РЕШЕНИЕ!

А когда ЕГО безграничная ЛЮБОВЬ и ТЕПЛО пронизывают все твое тело – значит, ОН В ПОЛНОМ ЕДИНЕНИИ С ТОБОЙ».

Клим широко улыбнулся – Гел назвал бы это пафосной одой в честь себя, любимого, но наверняка остался бы доволен!

Да, в последнее время он мог встать прямо посреди ночи и записать свои ощущения или впечатления, чтобы они не успели испариться с приходом утра. Посвящение Ангелу было апогеем его искренних чувств и переживаний.

«Жаль, что Хранитель не хочет открыто появляться в реальной жизни, – подумал Клим, наспех готовя себе легкий завтрак. – А то составил бы мне сейчас компанию к Ивану Ивановичу».

Накануне Клим в очередной раз сдал анализы и согласился на какие-то дополнительные исследования и повторный снимок.

«А вдруг я войду в медицинскую историю как чудо самоисцеления? – он задорно тогда подмигнул доктору и по-дружески хлопнул его по плечу: – Да не волнуйтесь вы так, док, это для меня уже не принципиально важно!»

* * *

Сегодня он застал Ивана Ивановича в ординаторской. Судя по воспаленным глазам и большой чашке чифиря, у него была нелегкая ночь, да и день, по-видимому, не особо заладился.

– Рад тебя видеть, Клим, – устало поприветствовал доктор и пододвинул ему стул.

– Что-то по вашему внешнему виду этого не скажешь! – попытался пошутить Клим. – Кто вас так расстроил? Или… с чудесами накладки?

– Ты так изменился в последнее время! – натянуто улыбнулся Иван Иванович и, как будто не расслышав вопроса, добавил, отводя взгляд от Клима: – Я поражаюсь твоему жизнелюбию и восхищаюсь твоим оптимизмом…

– Давайте теперь – по существу.

Доктор ответил медленно, рваными фразами:

– Клим, ты очень сильный человек… Но единственное, что осталось без изменений, – это твои анализы… Мне очень жаль…

– Сколько?

Иван Иванович нервно пожал плечами.

– Понятно. Значит, еще немного, еще чуть-чуть… – пропел Клим и протянул руку для прощального пожатия.

Доктор поднял на него взволнованный взгляд.

– Ты куда собрался? Тебе надо остаться, чтобы…

– Ну уж нет, Иваныч! – быстро перебил Клим и сказал твердым, спокойным голосом: – Больше никаких химиотерапий и сеансов по спасению утопающего! Я нашел лучшее в мире обезболивающее, и поверьте, оно мне поможет полноценно прожить остаток драгоценного времени. И не вздумайте себя в чем-то винить – вы сделали все возможное…

* * *