Перекресток

Смущенный такой краткой, но содержательной характеристикой, пролетарий поерзал на стуле, явно размышляя о том, стоит ли встать и поклониться, или все же лучше ограничиться легким кивком головы, не поднимаясь с места? Правда, времени на размышления подобного рода Мишель ему не дал, тут же, указав на старушку, продолжавшую безмолвно и неподвижно стоять у окна:

— Мария Семеновна, в промышленном районе известна всем, как тетушка Мария. Дальняя родня Максима.

— Вот ты мне и задачку задал, Миша… — покачал головой юноша, видимо, уже окончательно пришедший в себя после шокирующего знакомства. — Как же таких людей прятать?

Максим откровенно почесал в затылке, и этот простецкий, не демонстративный жест каким-то образом в одно мгновение разрядил некую напряженность, возникшую при появлении на кухне Антона и Ники.

— А зачем нас прятать? — уточнил Карев, бесцеремонно, но не нагло, а как-то по-свойски, как он умел делать, усаживаясь на свободную табуретку возле стола.

— Ну, не совсем, чтобы прятать, а просто найти местечко, чтоб вам переждать бузу с анархистами, — чуть сумбурно, как умел, пояснил Максим. — Их же, чтобы там по телеку атаманша не говорила, из городка с боем выбивать будут, а вам — какой резон под пули попадаться… Я верно мыслю, Миш?

— Абсолютно, — кивнул Мишель, вновь превращаясь в сухого, корректного и деловитого поверенного. — Тем более, Антон, когда в город ехал, видел, как весь уезд блокировали парашютисты. Без стрельбы не обойдется, и хорошо еще, если только стрельбой нынешнее дело обойдется…

— А может быть и хуже? — заинтересовался пролетарий.

— Не знаю. Анаконда, лидер анархистов, рвется в Промзону, и это — как сигнал, что может быть всякое, — пояснил Мишель. — Особенно — ей в ответ, от имперских властей…

— У меня вам оставаться нельзя, — сказал Максим, обращаясь к Антону, и тут же пояснил: — Анархисты ко мне уж точно заявятся, если в Промзону собрались…

— Это ж почему? — полюбопытствовал романист, хоть и понимал, что влезает не в свое дело, и задавать такого рода вопросы не стоило бы.

— А потому, что шастает он в эту самую Зону, как в свой сарайчик на огороде, — отозвалась за родственника старушка. — А еще потому, что в районе про это все знают, да и как не знать? тут все, как на ладони, все друг про дружку знают…

— Да еще и не факт, что никто из твоего же ближайшего окружения не работает на анархистов, — заметил в тон тетушке Марии Мишель. — Скорее всего, наверняка работает, пусть и не явно, без всякой там агитации и прочего…

Максим и старушка быстро и понимающе переглянулись, именно об этом они говорили буквально за несколько минут до появления в квартирке поверенного. Выходит, что не только они, знающие свой район кто с детства, кто почти десяток лет, пришли к такому выводу, но и человек, вообщем-то, посторонний, но достаточно умный и в таких делах неплохо разбирающийся.

— …и к друзьям вас не пристроишь, — продолжил свои размышления вслух пролетарий. — Ребята, конечно, надежные, никто из них ни к полицаям, ни к анархистам не побежит хвастаться, но… между своими — не удержатся. Еще бы! Сам Карев в гостях… Я уж не говорю про госпожу Нику…

Тут Максим не выдержал, неуклюже приподнялся над столом и поклонился блондинке, как кланяются обыкновенно очень уважаемому человеку, от которого зависят или которому сильно чем-то обязаны в жизни.

— Перестань, терпеть этого не могу за сценой — махнула рукой девушка и, будто в подтверждение своих слов, ловко и чуть игриво присела на колени к Антону, слегка поерзала попкой, устраиваясь поудобнее, и попросила юношу: — Давай проще, ага?

— Ладно, — смутившись, отозвался Максим. — В схороне каком вас прятать тоже бесполезно… нет, конечно, есть у меня парочка мест, про которые никто не знает, даже, вон, тетька, но, все равно, люди увидят, как вы по району бродите, разговоры пойдут еще интереснее, значит, и анархисты искать будут сильнее, перевернут тут все, им же только повод дай побезобразничать…

— Чего вокруг да около ходишь, — неожиданно вновь вмешалась старушка. — С собой возьмешь, все равно ж идти туда собирался утром, так поспешишь малость и сейчас прямо двинешься…

От досады ли, что такая простая и доступная мысль сразу не пришла ему в голову, от удивления ли, но Максим замер на пару секунд с полуоткрытым ртом, потом искренне, от души, хмыкнул-крякнул, и все присутствующие сообразили, что пролетарий борется сейчас с единственным лишь желанием — грохнуть кулаком по столу, чтоб хоть так разрядиться…

— Не крути, Максимушка, — продолжила тетушка Мария. — Перед самим собой не крути. Про «нельзя» и остальное — забудь на время, ведь уже бывало такое… я хоть и не видела сама, но — знаю…

— Да я ведь… — начал было в ответ пролетарий, но его слова перебил легкий, едва слышимый скрип дверей и неуверенные шлепки босых ног по полу.