Перекресток

Чуть правее, в маленькой прогалинке среди зарослей ив плескались, облизывая все еще зеленую у воды травку, серебристо-серые волны, и от них веяло бодрящей свежестью и легким холодком надвигающегося осеннего вечера. А на противоположной стороне, под развесистым, будто из древней сказки появившемся здесь дубом, исходили жаром и синими язычками пламени в странном, из гладких, плоских камней сложенном мангале, малиново-черные, подернутые кое-где седым пеплом древесные угли. Над ними на блестящих металлических шампурах томились, дожариваясь, куски мяса вперемешку с колечками лука и помидор, и едва только чуть-чуть, неуловимо, вздохнул ветерок, как аромат слегка обгорелого на открытом огне, сочного шашлыка, неощутимый в глубине леса, как-то резко, сразу ударил в ноздри. Почти посередине полянки весело потрескивали дровишки, прогорая в большом, но почти бездымном костре, обложенном по периметру закоптелыми, вросшими в землю кирпичами. А напротив озерка, у густой, непроницаемой стены жимолости и лещины за массивным, вкопанным в землю столом, заставленным разнообразной посудой и бутылками, сидели…

— Вот так сказка… — шепотом выдохнула Ника, вытаращив и без того немаленькие свои глаза…

13

Мясо было просто великолепным, в меру прожаренным, не пересушенным и не обгоревшим над углями, истекающим соком и жиром, еще обжигающее, когда его только-только взгромоздили, нанизанное на шампуры, в центр стола, сдвинув предварительно под него простенькие фаянсовые тарелки, чтобы не измазать дубовую столешницу. Но — все равно измазали, как ни старались быть аккуратными, но на такие пустяки никто не обращал внимания. На свежем осеннем воздухе, да под хорошее красное вино свежеподжаренного мяса, казалось, можно было съесть неограниченное количество, только подавай, да и чтобы запить его требовалось изрядно вина.

Положив глаз на очередной шампур, Ника прихватила с большого блюда половину сочного, казалось, светящегося изнутри лимона, быстрыми движениями обрызгала мясо великолепным соком и через секунду уже впилась острыми зубками в буквально тающий во рту кусочек отлично замаринованной свинины. Легким, совершенно не показавшимся вульгарным движением блондинка обтерла с подбородка капнувший туда жир и, оставив очередную серию отпечатков своих пальчиков на простом стеклянном стакане, глотнула, запивая, изрядную дозу коньяка.

«Вот это я понимаю — сказка», — подумала слегка опьяневшая девушка, оглядывая застолье.

Ей показалось, что где-то в далеком прошлом остался первоначальный шок от встречи нежданных гостей и удивленных хозяев, довольно-таки продолжительная церемония знакомства, видимо, и рассчитанная на снятие стресса у вывалившихся из леса на поляну путешественников, невольно оказавшихся втянутыми в странную компанию людей и нелюдей. Сейчас, за столом, под шашлык, фрукты, вино и коньяк они общались, разговаривая с ближайшими соседями совершенно свободно, и даже не удивлялись хорошему знанию русского языка иными.

…— А что ж хозяин ничего о себе не рассказал сразу? — негромко спросила совершенно осмелевшая от простоты царящих за столом нравов Ника у своего соседа, похожего ростом и широкоплечестью на сказочного гнома, а вот серой, морщинистой кожей, лопоухими, тонкими ушами и небольшим хоботком вместо привычного носа — на маленького слоника; звали соседа нолс Векки Смоналли Рей, причем, как объяснил хозяин застолья — да и вообще, как постепенно выяснялось, всей Промзоны — словечко «нолс» означало всего лишь самоназвание коротышек с далекой землеподобной планеты.

— А он у нас скромный гордец, и считает, что начальника сто восемнадцатой базы все должны знать в лицо, — гундосо пояснил Векки, осторожно подсовывая под свой хоботок кусочек мяса, сдобренного по рецепту Ники лимонным соком. — Но забывает, что его номер сто восемнадцатый… хотя, в самом деле, в этом районе пространства он — царь и бог для всех космонавтов. Так у вас говорят?

— Точно, — кивнула Ника, в глубине души не переставая удивляться не только правильному произношению, но и умелому, к месту, использованию гномом местных идиом.

— Конечно, если каждый выход из подпространства — это игры судьбы, то центр техобслуживания — иной раз просто единственный шанс на спасение, — закивал, замотал хоботком Векки. — А вообще-то, наша работа скучная. Старт, разгон, нырок в «тоннель», выход… вот тут и бывает, наверное, самое интересное… потом торможение, остановка, диагностика всех систем, ремонт, если надо, отдых и — снова старт… Хотя, чего зря грешить, самое интересное, конечно, на планетах…

«Не зря про него начальник сто восемнадцатой сказал, что гномик большой любитель экзотических диковинок, — подумала Ника. — Конечно, на разных планетах можно увидеть много такого, что кажется невиданным и неслыханным дома…»