Перекресток

Злачное место, в которое в эти дни неволей превратился санаторий для важных персон, только-только начинал просыпаться после очередной, бурно и со всевозможными излишествами проведенной ночи. Из-за дверей номеров, мимо которых быстрым шагом проходил Антон, слышались капризные, нервные, болезненные голоса, требующие у подруг, друзей, обслуги, а то и просто у самих себя опохмеления, таблеток аспирина, удовлетворения внезапно накатившей страсти, исповеди, а то и причастия со всеми вытекающими последствиями… И только в привычно пустом вестибюле было тихо и гулко, будто на совершенно иной планете.

Очутившись среди пальм и фикусов, Антон не стал даже и размышлять: куда же податься дальше, — и выскочил на улицу, будто вынырнул из тяжелой, темной воды привычного омута спиртного и пьяных наигранных страстей. За дверями было свежо и пасмурно, сильно пахло преющими листьями, утренний еще, густой туман почти развеялся, задержавшись клочковатой паутиной высоко на ветвях ближайших деревьев.

Вздохнув полной грудью, Карев неожиданно, с разбега, присел прямо посередине широкой, пологой лесенки, ведущей к украшенному декоративными колоннами крыльцу усадьбы. Прямо перед его глазами, в полусотне шагов, с тихим шелестом ронял на землю пожелтевшие листья великолепный осенний лес, наполняя душу, измученную возлияниями и нервным напряжением последних дней непривычным умиротворением. С удивлением Антон отметил, что даже покурить на свежем воздухе почему-то не хочется, хотя рука привычно потянулась к карману куртки за сигаретами.

— Здравствуйте, молодой человек!

Голос прозвучал неожиданно, как гром с ясного неба в осенней тишине. Но неожиданность эта не была пугающей, той, от которой вздрагивают и лихорадочно шарят за поясом, отыскивая рукоятку пистолета. Антон скосил глаза влево, в паре шагов от него стоял пожилой мужчина в застегнутом наглухо длинном сюртуке странного покроя, с чуть помятым, но не ночными оргиями, а скорее уж прожитыми годами лицом, с жиденькой шевелюрой непонятной полуседой окраски.

— Какое великолепие природы, — продолжил незнакомец, странно грассируя, казалось, перекатывая букву «р» где-то в глубине рта, у самого горла. — Никогда бы не подумал, что смогу вот так, запросто, любоваться осенним лесом, обрывками тумана, серым небом…

— Вы — кто? — неделикатно прервал Карев странный монолог.

Неожиданный собеседник, кажется, ни разу не попадался ему на глаза в санатории, да и такой специфический голос Антон здесь точно еще не слышал.

— Я просто странник, — вежливо ответил пожилой мужчина, разводя руки в стороны, будто показывая: вот такой я, как есть, и ничего с этим не поделаешь. — Проходил мимо, гулял, заметил в лесу эту усадьбу… Вам, наверное, привычно, а для меня — это такая красота, что даже трудно найти слова для её описания. Как жаль, что люди здесь подобрались вовсе не соответствующие этой обстановке…

Вот так, неожиданно, но совершенно не меняя тона, закончил свою коротенькую речь незнакомец. Антон повнимательнее присмотрелся к нему. Было что-то странное, нечеловеческое во внешнем облике пожилого мужчины, так и казалось — вот-вот из-под остатков шевелюры выглянут блестящие маленькие рожки, а по ногам хлестнет упругий, с жесткой кисточкой на конце, длинный хвост. Может быть, такой облик незнакомца дорисовывали странные, глубоко посаженные черные глаза с непонятной, горящей в глубине красноватой искоркой? Или фундаментальная, общая неподвижность его, вовсе не сочетающаяся со словами о прогулке? Казалось, что незнакомец стоял тут, возле крыльца, всегда, а его просто никто не замечал, как не замечают примелькавшуюся, знакомую до последней трещинки на мраморном лице статую.

— А вы что же — оттуда? — немного подумав, спросил Антон, неожиданно даже для самого себя указывая на низкое, свинцово-серое небо.

Незнакомец, внимательно проследив за его жестом, некрасиво, немножко нарочито засмеялся неприятным, дребезжащим смешком.

— Нет-нет, — ответил он с улыбкой, — скорее уж — оттуда…

И странный человек указал пальцем вниз, в землю, вернее, в ступени крыльца, на которых он стоял рядом с Антоном. «Что-то не так, что-то совершенно не так у него с руками, — успел подумать Карев. — Вернее, даже и не с руками, а с пальцами…»

— Вот-вот, и вы туда же молодой человек, — сокрушенно высказался пожилой. — Как увидите что-то непонятное, не укладывающееся в ранее заданные рамки привычного, так и вспоминаете нечистую силу, чистую силу… и напрочь забываете и квантовую механику, и теорию Большого взрыва, и даже кварковую аксиому…

Антон хотел было возразить, что ничего он не забыл потому, как и слыхом не слыхивал в своей жизни таких вот мудреных слов, но незнакомец уже повернулся к нему спиной и неторопливо, но почему-то очень быстро пошел прочь от крыльца, прямиком в лес, через пожухлую траву поляны… «По морю, аки посуху», — мелькнуло в голове романиста, ему даже на секунду показалось, что трава под ногами пожилого мужчины не мнется, и тот просто скользит над поверхностью земли, лишь символически перебирая ногами…