Перекресток

Черт с ним. На счет в маленьком банке одной из тихих сельскохозяйственных планет уже переведена сумма, которой хватит, чтобы в случае чего выйти из дела и спокойно доживать свой век, время от времени прибегая к услугам дорогих и эффективных клиник омоложения и — почему бы и нет? — оздоровительной ксеномодификации. Этот вариант, правда, он рассматривал лишь как крайний случай. Ему доводилось встречаться с парой заказчиков, прибегших к кардинальной ксеномодификации, после того как омолаживающие процедуры перестали давать нужный эффект. Даже ему снились кошмары, после того как в полную теней и дыма из ароматических пирамидок комнату втекла склизкая масса, передвигавшаяся на коротких толстых ножках с черными треугольными когтями.

Зато этой туше было более четырехсот лет.

Но сначала надо провести корпоративщиков к развалинам в горах. А слава о тех развалинах ходила нехорошая. Синеглазка был в курсе всех новостей, легенд и сплетен не только своей плоскости, но и других и давно научился отличать пьяный треп сталкеров, пугающих новичков, от глухих слухов, в основе которых что-то могло быть.

О развалинах ходили как раз такие — глухие и непонятные — слухи.

Илов задумчиво дошел до своего рабочего кабинета на базе и тяжело опустился в старое, но очень удобное кресло, снятое когда-то из пилотской кабины военного шаттла. Нажал кнопку интеркома:

— Старшего смены ко мне. Остальным — приводить в порядок симботы и технику.

Глава 7 НЕДЕЛЮ СПУСТЯ

Человек неподвижно лежал под прикрытием черных, стеклянно поблескивающих валунов, скатившихся с вершин горных пиков сюда, к подножию гор. Между камнями проросла жесткая черная трава, подрагивающая тонкими жилистыми усиками. Усики разворачивались в такие же тонкие жгуты и вытягивались туда, где чуяли тепло. Плоть. Жизнь.

Человек дышал редко и неглубоко, привычно экономя дыхательную смесь, хотя рядом с укрытием давно оборудовал хранилище, где лежали запасная дыхательная маска и контейнеры с дыхательной смесью.

Он не пользовался активными средствами маскировки, просто накинул на себя выцветшую дерюгу, на которую старательно нашивал и наклеивал обломки камней, кустики степной травы, натирал оранжевым степным песком, пока дерюга не стала выглядеть, как сама степь.

Он смотрел в сторону гор — туда, где уходила вверх узкая тропа. По тропе поднимались приземистые фигуры с непропорционально маленькими полукруглыми головами.

«Транспортные варианты „Гоплитов“, — думал человек и беззвучно хихикал. — Интересно, что это они там ищут. Ведь наверху нет ничего. Я был там сто раз. Я облазил там каждый камень, заглядывал в каждую трещину. Там только вычищенный много лет назад транспортный узел анубисов. Там только пустые залы и извилистые тоннели, из которых вынесли и вывезли все, вплоть до настенных панно. Что они там собираются искать?»

Идти за ними или подождать здесь? Он один. Его могут заметить? Мысли наблюдателя были простыми и короткими. Он давно прошел тот период, когда одиночество сводит с ума. Он стремился к одиночеству и достиг его. Ему нравились короткие и простые мысли. Ему нравилось ходить по степи и горам, забираться в леса, которые и в кошмарных снах не привиделись бы обычному человеку, и приносить в свой дом разные интересные вещи.

Эти вещи можно было гладить, трогать, обонять, исследовать, думать о том, что и для кого они могли значить. Вот тогда голова начинала кружиться от множества мыслей, образов, наплывающих один на другой, и рождались странные и дикие идеи, которые он записывал своим крупным неровным почерком на пластиковых страницах больших тетрадей.

Иногда к нему приходили сталкеры или биониты, которым нужен был ночлег и интересная компания, и разговаривали с ним, и показывали другие интересные вещи, о которых можно было интересно говорить. И люди изумлялись его странным озарениям и уходили, оставляя в благодарность за ночлег и идеи еду, дыхательную смесь и другие вещи, без которых сложно прожить в древнем аварийном модуле, служившем ему домом.

А еще человек любил наблюдать за теми, кто ходил по степи, горам и лесам. Он уходил далеко от своего дома и наблюдал, как проходят мимо него экспедиции и поисковые отряды, как рыщут безумно храбрые или просто безумные одиночки. Он видел, как садятся в глухих уголках серебристо-серые капли шаттлов, о которых никогда не сообщалось в официальных радиосводках.

Много странного, удивительного, ужасного и прекрасного доводилось видеть этому человеку, но редко он видел то, что показалось бы ему настолько интересным.

«Кажется, они тренируются», — наконец сделал он вывод. Кто-то тренируется перед экспедицией. Как здорово и интересно. Экспедиция — куда и зачем? Зачем готовиться в такой секретности? И кто это? Он был почти уверен, что видел характерные очертания симбота, принадлежавшего человеку по прозвищу Синеглазка. Наблюдатель многое знал об этом человеке, и то, что знал, ему совсем не нравилось.

Пожалуй, надо последить еще, решил наблюдатель.