Перекрёсток

Малфой усмехнулся, с холодной расчетливостью, которой не помешало ни Огневиски, ни азарт игры, он наклонился и впервые поцеловал девчонку. Ему было все равно, как зовут эту девчонку и сколько ей лет — она была лишь первой девчонкой, которую он целовал, нажимая на ее мягкие губы своими. Он уже был готов пойти дальше, попробовав настоящий поцелуй, но Эмили внезапно отскочила, вывернувшись из рук.

— Лови, — шепнула она, снова растворяясь в темноте.

— Поттер, ты жив? — Малфой решил дать Эмили пару секунд форы. Он четко фиксировал, где находятся стены и где сложены плед и бутылки. Легко будет вычислить, где спряталась Дьюлис. Паркинсон он, так и быть, отдает Поттеру, чем друг, судя по тому, что ответ донесся не сразу, и пользуется.

Джеймс, поймавший свой «снитч» еще раньше Малфоя, не хотел отрываться от сладких губ Пармы, которая почти позволила ему узнать, что значит по-настоящему целовать девчонку.

— Я не жив и не мертв, — проговорил гриффиндорец, расслабленно улыбаясь темноте, когда почувствовал, как Парма выскользнула из его рук. — Но мне нравится эта игра…

Тишина повисла в напряженной тьме. Джеймс слушал, зная, что Парма где-то здесь, затаилась, но ему нужно было снова поймать ее, потому что он только начал понимать вкус поцелуя.

Тишина завораживала. Кровь пульсировала в висках. В голову лезли глупые мысли. Он слушал и ждал. Шорох справа — и он метнулся за ней, но не поймал, расслышав лишь тихий смех, а потом падение кубка. Ага!

Теплые руки на его плечах. Но это была вовсе не Парма, а Эмили. Что ж…

— Хорош, — прошептала Дьюлис, когда он поцеловал ее. Влажные губы. И удар, словно током, когда она приоткрыла рот, и он коснулся ее языка. Замер, пытаясь понять, правильно ли все делает. Неловкость, неумение, но жажда узнать все. Вкус Огневиски на ее — или на его? — губах…

— Ай! — раздался недовольный возглас Малфоя, и Джеймс тут же выпустил свою добычу.

— Что?

Девичий смех с двух сторон.

— Она меня укусила!

— Ты нарушил правила, — донесся голос Пармы.

— Правила? — Скорпиус медленно приближался к девчонкам. Он чувствовал, что они обе затаились в углу возле пледа, у самой их с Поттером надписи. — Ничего не слышал о подобном…

— Один поцелуй, а потом ты должен отпустить, если я этого хочу, — Парма говорила приглушенно, и оба мальчика знали, что девчонки стараются переместиться, но было уже поздно, потому что два друга закрыли путь к отступлению из угла, в котором слизеринки спрятались.

— Придется поменять правила, — прошептал Малфой, хватая за руку кого-то из девочек и привлекая к себе. Это была Эмили. — Ты ведь не будешь кусаться?

Она не ответила, позволяя ему целовать ее уже в раскрытые и чуть опухшие губы. Скорпиус фиксировал все свои ощущения и каждый ее отклик, словно исследовал этот новый для себя мир — мир физических ощущений. Он знал, что Дьюлис пьяна настолько, что позволяет ему все, что он хотел попробовать на этом этапе эксперимента. Или же и сама хочет узнать… Любопытство даже у трезвых девчонок всегда доминирует над разумом.

— Если ты меня укусишь, — прошептал на ухо пойманной в кольцо рук Парме Джеймс, — я вообще тебя не отпущу, так и знай…

— Договорились, — она сама его поцеловала, позволяя себя обнять, и послушно открыла губы для поцелуя. Все это было так пьяняще и приятно, что гриффиндорцу казалось, что даже без Огневиски у него бы кружилась голова и в висках пульсировала кровь. Удивительное Рождество…

* * *

— Поттер, знаешь, сколько сейчас времени?

Гриффиндорец с трудом разлепил глаза, но ничего не увидел, кроме неяркого света палочки Малфоя.

— А это существенно?

— Если не это, то что тогда существенно? — Скорпиус зажег свет посильнее.

— То, что у меня раскалывается голова и болят губы…

— Последствия разгульной жизни и неразборчивых связей, — пошутил Малфой, чувствуя себя не лучше друга. — Но все-таки: сейчас половина седьмого утра.

— И что?

— Поттер, ты уверен, что твой мозг ночью не растворился? То, что скоро завтрак, а потом последний день занятий, на которых мы, кстати, как ни странно, должны присутствовать…

— А, может, не должны? — со стоном спросил Джеймс, стараясь подняться, что делать совсем не хотелось.

— Держи, — Скорпиус взял пустую бутылку, наполнил ее водой и протянул другу. — Легче станет.

Мальчики с облегчением утолили жажду, а потом все же поднялись. Они быстро прибрали последствия вчерашней вечеринки и вышли в еще пустой и тихий коридор, щурясь от солнечного света. После тепла замкнутой комнаты тут было страшно холодно, но это помогло немного проснуться.

— Ты помнишь, во сколько ушли девчонки? — Джеймс пытался пригладить волосы.

— Где-то в пять или около того, — пожал плечами Скорпиус, поправляя на себе мантию. Потом он ухмыльнулся:- Ничего повеселились, да?

— По-слизерински, — хмыкнул Поттер, подходя к окну, за которым почти встало яркое зимнее солнце.

— Считай, что это было посвящение, — Малфой потянулся, разминая затекшее тело. — Интересно, Графф уже поднял вой о том, что ты не ночевал в своей комнате?

— Да спит Графф без задних лап…