Перекресток

– За мозговыделение – платят, – ухмыльнулся Антон, окончательно отвлекаясь от вчитывания в текст собственного сочинения и откладывая лист в сторонку. – Вот взялся бы ты за мои дела, пожалуй, платили бы больше… хотя, честно говоря – тут ведь не перед кем выделываться – я бы и задаром писал. Душа просит что-то из себя излить, рассказать. Вот и пишу. Нет, не вру, не притворяюсь бессеребренником, душе ведь многого не надо. А вот телу… тут тебе и пожрать, и выпить… да еще и с девчонками хочется, пока молодой. Ну, и на мир бы посмотреть, хотя это, скорее уж, как раз для души.

– Кстати, бессеребренник, а ужинать ты снова здесь будешь? – уточнил Мишель.

С момента их возвращения, после того, как завезли к тетушке Марии окончательно, кажется, выздоровевшую, но изнывшуюся, надоевшую хуже горькой редьки Татьяну, Карев не выходил из номера. «За эти прошедшие дни все рестораны и буфетные стойки у меня – во где! – выразительно чиркнул он себя ладонью по горлу. – Видеть их не могу… на какое-то время…» Еще бы, ведь ему пришлось отдуваться, отвлекать внимание собравшейся в санатории любопытной и частенько совсем неадекватной публики от укрытой в захваченном на халяву номере контуженой девчонки и поверенного в делах, присутствие которого там без Ники вызвало бы просто ураган ненужных вопросов, размышлений и комментариев.

А вот Мишель, побывав в некотором подобии нелегального положения, нынче каждое утро и вечер посещал гостиничный ресторан, отдавая должное не только вполне приличной кухне, но и тем возбужденным взглядам официанток и администраторши, которыми его награждали девушки, видимо, крепко запомнившие боевой исход из гостиницы Ники, Антона и самого поверенного. Остальное время, получив в безраздельное пользование мотоцикл Карева, а с ним и абсолютную свободу передвижения, поверенный в делах посвящал краткой, но очень интенсивной работе с какими-то важными для него и подопечной бумагами и бесконечным, казалось бы, визитам в различные городские инстанции, встречам с антрепренерами, организаторами провалившегося фестиваля, еще какими-то людьми, так или иначе относившими себя к миру искусства.

…– Ужинать здесь мы не будем, – раздался от дверей знакомый голосок. – Все эти дни только и мечтала о нормальной человеческой еде… и о прелестном беспорядке!

В дорожных черных брючках и кожаной курточке на голое тело, как ни в чем ни бывало, у дверей номера возникла Ника, по-прежнему слегка, но тщательно взлохмаченная, бодрая и живая.

– Ну, наконец-то! – выдохнул, будто выпив в один глоток стакан спирта, Антон.

– Заждались… – негромко подтвердил поверенный и в глазах его блеснул мимолетный огонек искренней радости.

– Кстати, о беспорядке, – продолжила Ника, жестом останавливая еще не начавшееся красноречие со стороны своего приятеля. – Конечно, хотелось чего-то хаотичного, бездумного, когда приходится долго искать зажигалку, спрятавшуюся под стопкой чистого белья, но – не до такой степени… и если, Карев, в спальне я обнаружу твои носки на тумбочке у кровати… будешь строжайше наказан…

Тут блондинка изобразила весьма недвусмысленное и пикантное движение бедрами, демонстрирующее предполагаемый способ наказания.

– Да когда ж это я на тумбочку носки клал? – удивившись такому несправедливому упреку, состроил обиженную физиономию Антон, но тут же, заметив нарочито суровое выражение лица Ники, поспешно согласился: – Ну, бывало пару раз так… но – только после пьянки, когда и себя-то не помнил, куда положил… лучше бы обняла меня при встрече, как положено…

– Я тебя тоже очень хочу, – кажется, вовсе не обращая внимания на присутствие Мишеля, откровенно заявила блондинка, жадно оглядывая поднявшегося с места романиста. – Там, в небесах, с этим делом напряженка жуткая, да и вообще… не так уж в космосе интересно, как кажется…

– Не может быть! – категорически заявил Антон, уже откровенно придуриваясь. – Чтобы ты и не нашла себе с кем… такого не бывает!..

– Смеешься, – с нарочитой горчинкой в голосе ответила Ника. – Издеваешься над бедной женщиной… а там очень даже с этим делом строго. И не только с этим, да и не только там… короче, первым делом мне надо в душ!.. честное слово, допекли меня эти ультразвуковые и ионные устройства без воды. Вот, кажется, и чистенькая совсем, и все в порядке, а воды, простой воды из душа – так не хватало…

Блондинка уже начала расстегивать курточку, как в их разговор вмешался скромно молчавший в стороночке и откровенно любующийся Никой её поверенный в делах.

– Вот и хорошо, ребятки, – сказал Мишель, что-то деловито проверяя в своей небольшой папочке с бумагами. – Вы тут пока в душ, да встречу по-своему отметьте, а я схожу на почтамт, надо несколько телеграмм отослать срочных…

Он исчез за дверями номера с фантастической скоростью, будто преследовал кого из убегающих анархистов.

– А это что такое? – кивнул Антон на неожиданно появившийся из-под курточки Ники овальный медальон величиной едва ли не в пол-ладони на тонкой серебристого металла цепочке.